«После того, как прошёл красный дождь» Мэтт Хилтон

Изначально я должен был оставаться на месте, но мне поручили взломать замки на дверях, поэтому "Дюк" Дикинсон вошел первым, и Дюк погиб вместо меня. Я был бы лжецом, если бы сказал, что какая-то часть меня не была благодарна. Дюк не был слабаком, он был опытным солдатом и был вооружен винтовкой M4, которая могла бы проделать новые дырки в заднице целой компании мужчин, но бедняга даже не успел выстрелить.
Наша команда из шести человек была укомплектована и готова к динамичному вступлению. Я был главным взломщиком, вооруженным Remington 870 с пистолетной рукояткой и 12,5-дюймовым стволом, защищенным от летящих осколков шлемом, очками Oakley M и перчатками, а также антибаллистическим жилетом поверх боевого обмундирования. Я нацелил дробовик под углом вниз на замок, стоя на необходимом безопасном расстоянии от него, медленно и ровно дыша и прислушиваясь к звуку выстрела. Камеры, установленные на наших шлемах, транслировали прямую трансляцию операции обратно в машину управления, где наши офицеры вели обратный отсчет. Возможно, я выглядел спокойным и собранным, но моя задница подергивалась в предвкушении.
Зеленый свет.
Я нажал на курок.
Ударная волна от выстрела Хаттона разнесла в клочья запорный механизм и затвор. Я пригнулся к косяку, позволяя дробовику раскачиваться на плечевом ремне, и поднял свой M4, когда сержант Джонсон широко распахнул дверь, и Дюк вошел внутрь. И на этом для него все закончилось. На долю секунды раздался раскат грома, когда он выкрикнул сигнал, эхом прокатившийся по складу, а затем его куски, исходящие паром, шлепнулись на порог. Хуки был всего в шаге позади него, и он поскользнулся на скользком трубчатом черве из кишок Дюка. Он отлетел в сторону, плечом ударился о дверной косяк, но потом выпрямился и ворвался внутрь. Его ботинки захлюпали от брызг окровавленных внутренностей на бетонный пол, и он громко выругался, но тут остальные из нас промчались мимо.
Все произошло так быстро, что никто из нас не понял, что не было ни взрыва, ни барабанной дроби выстрелов, разнесшей Дюка на куски, и мы уже были внутри этого мрачного помещения, когда я вспомнил, что это не будет обычной операцией по зачистке. Ни при каком раскладе.
В команде не хватало одного человека, и мы не имели четкого представления о том, с чем нам пришлось столкнуться.
Но у нас была цель, от которой мы не собирались отступать.
Мы должны были прочесать и зачистить здание, у каждого из нас была зона ответственности, которую нужно было обезопасить перекрывающимися полями обстрела, непосредственной, ближней и дальней зонами. Поскольку Дюк был разорван в клочья, обязанности членов команды поменялись, но мы были достаточно опытны, чтобы приспособиться к меняющимся обстоятельствам. Хуки теперь был наводчиком, и он расчищал ближнюю и дальнюю зоны одним шквальным градом пуль, в то время как остальные выстроились в шеренгу у первого же угла, к которому мы подошли. Присев на корточки, готовый к новым действиям, я огляделся в поисках врагов, живых или мертвых, но их не было.
Так что же, черт возьми, убило Дюка?
Что-то сдвинулось в темноте впереди.
Хуки выстрелил, и его М4 осветил коридор спорадическими вспышками.
- Что это, черт возьми, было? - спросил он.
- Что бы это ни было, - огрызнулся Джек "РП" Уилсон, - оно достало Дюка. Мы не уйдем отсюда, пока я не надену его гребаный череп вместо каски.
РП прошел мимо Хуки, скользнул вдоль стены в затемненном коридоре, его карабин искал цели. Хуки подал знак остальным двигаться, пока он прикрывал их из-за угла. Я взглянул на него, когда проходил мимо, и увидел, что он пожевал губами. Он подмигнул мне.
- Я всадил в этого ублюдка половину обоймы, А тому хоть бы хны. Не дрейфь, Маппет.
Хуки не оскорблял меня. Мы все получили прозвища, которые остались с нами со времен начальной подготовки. Мое настоящее имя - Билл Гровер. Вспомните синюю куклу с красным носом из "Улицы Сезам", и вы поймете, почему у меня прижилось "Маппет".
- Я хладнокровен, сержант, - пообещал я ему. Я ни за что не признался бы, что чуть не обделался, хотя мы все были на грани.
Затем РП развернулся на полном ходу, и его пулемет зарычал.
Двое парней передо мной - "Мозгошпан" и "Твинкл" - навели прицел практически одновременно. Их M4 закричали в унисон, и латунь зазвенела на полу у их ног. Вспышки и искры осветили коридор, и за клубящимся дымом я увидел, как тени всплывают и искажаются, мелькают тянущиеся руки и головы, склоненные на недоразвитые плечи. Многие из пуль попадали в стены, пол и потолок, но столько же пуль находили свои цели. Удар снарядов по плоти был барабанной дробью, которая пела в моем сердце. Я поднял свой M4, чтобы присоединиться к хору.
Но тут Брейнпан отступил назад, его глаза закатились, когда он взглянул на меня. Твинкл выкрикнул что-то звериное за долю секунды до того, как его самого втянуло в нахлынувшую на нас волну бесчеловечности. Была краткая попытка отбиться, карабин Твинкла выдал короткую очередь, а затем тембр его крика сменился блеянием ужаса. Его последний крик был разорван на две части вместе с телом.
- Твинкл ранен, - крикнул я и, прижав M4 к плечу, засыпал оставленную им брешь градом патронов.
Брейнпан все еще отступал.
- Убирайся к черту, Маппет!
Их не остановить.
Он был прав. Несмотря на то что мои снаряды впивались в тела, разбрасывая во все стороны куски окровавленного мяса и костей, цунами тел, надвигавшееся на коридор, шло как будто без сопротивления. Впервые я получил четкое представление о массе конечностей и туловищ через свои "Oakley" и понял, что с таким же успехом я пытался бы сдерживать ее с помощью горохострела.
- Отступаем! - приказ Хуки был риторическим; я уже отступал вместе с Брейнпаном. Мы стреляли, но тратили патроны впустую.
- Стреляй им в голову, мать твою, - приказал Хуки.
Я так и сделал, но это был совет, который он почерпнул из слишком большого количества фильмов категории "B", и он был крайне неверен. Я простреливал черепа один за другим, потому что коварные твари все приближались и приближались. Выстрелы в грудь их тоже не останавливали. Единственное, что их замедляло, - это превращение конечностей в обрубки, но и это было кратковременным, потому что они все равно барахтались и корчились, прокладывая себе путь по земле с единственным намерением. Можно было бы подумать, что разорванное на куски туловище безвредно, но это было не так. Этим тварям не нужны были ни зубы, чтобы грызть, ни пальцы, чтобы рвать, когда даже их желеобразная плоть поглощала их.
Их были десятки, а может, и сотни, потому что было слишком темно, чтобы различить их по спорадическим вспышкам нашего оружия. Темнота вздымалась и двигалась, и я был уверен, что те, кого мы могли видеть, были лишь первой струйкой приливной волны.
- Откуда, черт возьми, они все взялись? - снова выкрикивал Хуки вопросы ради вопросов, прикрываясь огнем. Никто из нас не знал. Нас проинформировали лишь о том, что на складе затаилась небольшая ячейка зараженных, и мы получили приказ войти и зачистить их. Никто не сказал нам, что следует ожидать орды.
Возможно, это было как-то связано с ульевым разумом, в котором подозревали этих тварей. Как только ты ассимилировался, ты становился частью большого организма. Может быть, их клетка протянула руку помощи и призвала больше себе подобных. Неважно. Главное, что сейчас было важно, - это выбраться обратно с целыми задницами.
Нас четверо.
Несколько минут назад нас было шестеро. Треть наших сил уже уничтожена, и наши шансы добраться до выходной двери становились все меньше с каждым израсходованным патроном и очередной неудачей в попытке сбросить эти штуки.
- Граната! В укрытие!
Брейнпан впадал в отчаяние. Использование гранат в коридоре могло убить нас с такой же вероятностью, как и надвигающуюся на нас колышущуюся массу. Но что было сделано, то сделано. Я повернулся, присел, пригнув голову в шлеме, как будто это могло меня спасти. Граната взорвалась внутри массы конечностей и туловищ, так что детонация была приглушена грудой плоти между ней и мной. Звук был похож на громкий хлопок Бога, а затем на меня посыпались куски мяса и костей. Некоторые из острых кусков отлетели от моего шлема или застряли в обмундировании. К счастью, осколок ребра вонзился в мой антибаллистический жилет, а не в горло. Брызги крови попали на мои очки Oakleys. Я не стал вытирать пятно, а просто сорвал оправу и отбросил ее в сторону, даже когда поднялся на ноги и побежал обратно к первому повороту, который мы изначально прошли.
Брейнпаном его прозвали не за высокий IQ.
- Сумасшедший ублюдок, - рычал я на него. - Ты чуть не прикончил меня этой гранатой В следующий раз предупреждай заранее.
- Если уж на то пошло, я бы предпочел броситься на гранату, чем быть разорванным на части этими тварями, - ответил Брейнпан. - Обещай, что если они меня достанут, ты засунешь гранату мне в задницу.
РП провел рукой в перчатке по шлему Брейнпена.
- Не искушай меня, мать твою, - прорычал он. - Я с таким же успехом могу сделать это как сейчас, так и потом.
Покачав головой, я проверил Хуки. Судя по выстрелу из карабина сержанта, он находился в противоположном углу, и только его прикрывающий огонь дал нам с Брейнпаном возможность поболтать. Времени на разговоры больше не было, нужно было спасать свои задницы.
Мы зашли в вестибюль. Шаркающие, скрипящие и булькающие звуки наших врагов заполнили пространство, а стрельба Хуки затихла. Он дернул головой в сторону двери, которую мы недавно взорвали.
- Мы не можем позволить им выйти, - сказал он. - Если они это сделают, да еще в таком количестве, они разлетятся по всему городу, как потная сыпь на заднице наркомана.
Он был прав. Мы думали, что нам придется иметь дело только с небольшой группой зараженных, а не с целой ордой. Если бы они сбежали со склада - а это было легко сделать через разрушенную дверь, - их численность распространилась бы как лесной пожар, как только они оказались бы среди мирных жителей. Мы должны были лишить их возможности сбежать, но я не представлял, как наше оружие или даже осколочные гранаты справятся с этой задачей.
Но, видимо, за это нам и платили.

- Когда, блядь, я подписался на это дерьмо? - застонал Брейнпан.
- Тогда же, когда и все остальные, - сказал я, - после того как пошел красный дождь. А теперь выкуси, Брейнпан. Я не собираюсь присоединяться к стаду, но и не собираюсь выпускать этих ублюдков, если смогу помочь.
- Мир уже катится в ад, - напомнил мне Брейнпан. - Зачем с ним бороться?
- Потому что мы можем, - сказал я, полный дерьма. - Нет, потому что мы должны.
Мое понимание чумы находится на уровне обывателя, но вот что я знаю. В 2009 году, запустив на большую высоту метеорологические шары, Индийская организация космических исследований обнаружила три вида бактерий, живущих в экстремальных условиях верхних слоев атмосферы, на высоте более сорока километров, и назвала их доказательством внеземной жизни. Среди ученых развернулась бурная дискуссия: некоторые утверждали, что бактерии могли возникнуть на Земле, попав в верхние слои атмосферы в результате извержения вулканов, а не прилететь туда из космоса. Независимо от того, откуда появилась бактерия, ей пришлось столкнуться с условиями, смертельно опасными для земных бактерий. Одни только ультрафиолетовые лучи были достаточно интенсивны, чтобы убить их, не говоря уже об экстремальных температурах, отсутствии органических веществ и скудных частицах воздуха, и все же они процветали. Это были лишь первые из многих открытий новых форм жизни, сделанных в течение следующих нескольких лет, хотя никто не считал их угрозой для человечества. Как же они ошибались.
Интенсивная вспышечная активность на Солнце, беспрецедентные погодные условия и смещение воздушных потоков - все это сговорилось против человечества, и в истинно библейской манере ливни с небес принесли с собой другие некатегорированные формы жизни, которые упали во многих регионах Земли в виде алых желеобразных комков. Эти алые шарики были колониями бактерий, и они бурно отреагировали на более добрые условия земной поверхности, распространяясь диким образом и практически бесконтрольно. В течение нескольких дней простые бактериальные формы мутировали в нечто более похожее на паразитических амеб. Они не были разборчивы в том, чем заражаются. Хотя флора планеты их не интересовала, все остальное, с чем они соприкасались, было в их власти. Под угрозой заражения оказался весь животный мир, и масштабной выбраковки скота и домашних питомцев оказалось недостаточно, чтобы остановить распространение чумы по всему миру. Как же вы уничтожали диких животных, паразитов или насекомых, которые продолжали распространяться по миру с экспоненциальной скоростью?
На протяжении истории было много крупных вымираний, наиболее известное из которых - вымирание динозавров, и люди начали опасаться, что мы стоим на пороге следующего и величайшего вымирания, с которым столкнулась Земля. Но они ошибались. Речь шла не о вымирании, а о трансформации. Зараженные существа не умирали, они преобразовывались. Паразитам нужны хозяева, чтобы выжить, а им нужен способ, с помощью которого они могли бы продолжать размножаться. Мутации, которые они вызывали, были столь же дико разнообразны и многочисленны, как и зараженные ими существа. Увидеть, как у любимой собаки вырастают насекомоподобные мандибулы и извивающиеся щупальца, вооруженные тысячами жалящих иголок, - это еще куда ни шло, но увидеть, как твой товарищ превращается в нечто столь же неузнаваемое, в ходячую систему доставки чужеродного вида, - это уже серьезно испортить тебе день.
В этих новых существах был заложен рудиментарный интеллект, нацеленный исключительно на распространение своего вида. Распространение своего вида. Речь не шла об убийстве - очевидно, люди обладают монополией на это намерение, - но они не ограничивались самозащитой, и на все, что они считали угрозой, реагировали с разрушительными последствиями. Взять хотя бы Дюка и то, как его разорвали на куски. Такая же участь ожидала и остальных, кто имел бы смелость попытаться остановить их продвижение. Но, как я только что сказал Брейнпану, мы должны это сделать.
Зараженные хлынули в комнату. Буквально хлынули, как густой суп из перевернутого котла. Теперь было понятно, почему наше оружие оказалось неэффективным против них, ведь они по-настоящему ассимилировали свой ульевой разум, теперь их объединяло только одно. Их желеобразная плоть и искривленные кости слились и слепились вместе, так что вместо сотен они превратились в одну огромную корчащуюся массу мутировавшего нечеловеческого существа. Этой тягучей массы было достаточно, чтобы поглотить и утопить нас, прежде чем мы тоже стали бы одним целым с ней, но существо чувствовало угрозу и желало только одного - увидеть, как мы будем уничтожены. Оно отрастило шипы и когти, огромные косоподобные выступы, и, не слишком задумываясь над этим, я теперь знал, что перемололо герцога Дикинсона.
РП сказал, что наденет его череп вместо каски. Что ж, у него был выбор из десятков, потому что головы, некогда принадлежавшие живым, дышащим людям, теперь покачивались и извивались на толстых трубчатых руках, а на искаженных лицах выпучивались и сверкали глаза, и, опять же не слишком задумываясь, я понял, что чудовищная тварь могла видеть сквозь них всех сразу. Головы поворачивались на трубках, как крабовые глаза, одновременно фиксируя всех нас четверых под злобными взглядами. Оно взвешивало и оценивало нас, а также выбирало себе цель. Из массы выстрелило колючее щупальце, кончик которого был сделан из чего-то похожего на затвердевший хитин, и оно прорезало грудную броню РП, словно ее и не было. Он едва успел закричать от боли, как щупальце спазмировало, и он слетел с ног, на мгновение зависнув в воздухе, после чего его шлепнуло о потолок, а затем о пол, и его тело превратилось в мешок сломанных костей. Однако монстр еще не закончил с ним. Наконечник копья, должно быть, разошелся посередине, потому что он раскрылся, и верхняя половина РП с мокрым звуком приземлилась у моих ног, в то время как его ноги разлетелись на куски, где другие когти разорвали их на костяные фрагменты.
- Пиздец...
Что еще я мог сказать?
Теперь наша команда уменьшилась вдвое. А с РП это было очевидно.
Брейнпан закричал. Но надо отдать ему должное, он перевел свой ужас в ярость и выстрелил, разрядив оружие в злобное щупальце и разорвав его на куски. Но это была лишь передышка, потому что над головой зашевелилось еще полдюжины щупалец, и тварь выбрала следующего человека, который должен был умереть.
Меня.
Копье взвилось, и одно из извивающихся щупалец рванулось ко мне. Я бросился вниз, и наконечник ударился не о мое тело, а о стену. Он застрял в штукатурке, прежде чем тварь вырвалась на свободу, но к тому времени я уже спасался бегством. Копье пронеслось над головой в нескольких дюймах, и снова я просто бросился прочь. Я упал плашмя на лицо. Второе щупальце копья вонзилось в пол в нескольких сантиметрах от моих глаз, и меня осыпало зернистым бетоном. Я шарахнулся в сторону, наконец поднял М4 и выпустил дугу патронов. Попал ли я во что-нибудь важное или нет, я никогда не узнаю, потому что к тому времени я снова стоял на коленях, потом на ногах, а затем оттаскивал задницу от следующего размашистого щупальца.
Что-то зацепилось за мой воротник.
Я закричал, яростно отбиваясь локтем.
- Осторожно! Ты чуть не разбил мне лицо! - Это был Хуки, и он схватил меня за руку и потащил к двери, через которую мы недавно вошли.
- Сержант, где Брейнпан? - мои слова прозвучали как задыхающийся хрип.
Крючконосый откинулся назад.
Я посмотрел, но зрение застилала пелена слез, и я ничего не мог разобрать в корчащейся массе, заполнявшей вестибюль.
Резкий взрыв гранаты намекнул, где находится наш приятель. Но за ним последовали секунды спустя разрывы плоти, и Брейнпан застонал, когда от него отрывали по кусочку.
- Надо было придержать гранату, Брейнпан, - сказал я, прижимаясь плечом к стене рядом с дверным косяком.
- Придержи дверь, Маппет. - Хуки прижался к другому дверному косяку. Его карабин вспыхнул.
Я тоже выстрелил, но после короткого выстрела магазин опустел. Я схватил полную обойму и, выронив пустую, вставил свежие патроны. Не успел я нажать на затвор, как мой M4 выхватили вверх. Рука - человеческая, но на конце насекомоподобной руки со слишком большим количеством суставов - выдернула пистолет вверх и в сторону. Другая схватила меня за горло, а третья ударила в пах. Меня спасла только броня, но я все еще чувствовал тупую боль в яйцах от удара. Копье вонзилось мне в лицо. Я инстинктивно пригнулся, уперся подбородком в желеобразную плоть, обхватившую мое горло, и наконечник копья отлетел от моего шлема и вонзился в дверной косяк с треском, более громким, чем выстрел.
Я боролся, пытаясь освободиться от душившей меня руки. Но я упал, и теперь насекомоподобные руки поднялись вверх, а кисти превратились в когти с коварными крючьями. Они обрушились на меня, но не для того, чтобы разорвать на части, а для того, чтобы зацепить за одежду и подтащить к мясистой массе, нависшей надо мной. Хуки замахнулся, как варварский воин, его М4 был пуст, но все еще оставался в виде дубины. Он бил по волочащимся за мной рукам, ломая хрупкие конечности, которые тут же восстанавливались, обрастая иглами, затвердевающими в гигантские шипы. Что-то похожее на гигантскую руку молотилки пронеслось в воздухе и ударило Хуки в грудь. Он вылетел из поля моего зрения, а если быть до конца честным, то и из сферы моего непосредственного внимания. Я вырвался из цепких конечностей и вывалился за дверь.
Сколько минут прошло с тех пор, как я вошел внутрь?
Меньше трех, но мне показалось, что прошла целая вечность.
Пять хорошо вооруженных солдат погибли менее чем за сто восемьдесят секунд. Что это означало для остального человечества? Я никогда не был силен в математике, но даже я мог подсчитать наши шансы на выживание, если позволить этой штуке продолжаться бесконтрольно. Если бы речь шла только о том, чтобы остановить эту массовую вспышку, тогда, возможно, у человечества была бы хоть какая-то надежда, но это была лишь одна из миллионов вспышек, о которых уже сообщалось. Хотя это был первый случай, когда зараженные по отдельности объединились в одно массовое скопление. Может быть, в этом и заключался конечный замысел чумы - стать единым целым? Всемирной массой, сформированной из одного живого организма? Мимолетно я представил себе планету, окутанную красноватой тягучей массой, единственные признаки земной жизни - деревья и кустарники, вся животная жизнь уничтожена - нет, объединена. Это был кошмарный снимок, но мне хватило и этого, чтобы взбеситься.
- Сержант? - крикнул я. - Хуки! Где ты?
Стрекотание его оружия подсказало мне, что он все еще борется за свою жизнь.
Я оглянулся назад, где закрепилась наша группа поддержки и командования. Там должна была быть дюжина вооруженных солдат, машины и пулемет 50-го калибра. Но их уже не было там, где я видел их в последний раз. Я увидел заднюю часть грузовика, в кузове которого сидели солдаты, - они сжигали резину в ближайшем подземном переходе.
- Что за хрень? - как обычно, мой вопрос был риторическим. Я знал, в чем дело. За нашей неудачной атакой на склад наблюдали через нашлемные камеры, секунда за секундой, смерть за смертью, и наши офицеры отдали приказ отступить из боя, который, как они знали, им не выиграть обычным оружием. Они думали, что мы с Хуки погибли, так что я мог отчасти простить им то, что они нас бросили, но они должны были убедиться в этом. Ты никого не оставлял позади, никогда.
Эта мысль заставила меня напрячься, ведь я сам бросил Хуки на произвол судьбы, так кто я такой, чтобы судить? Я тут же повернулся к открытому дверному проему. Мой "Ремингтон 870" все еще висел на перевязи у меня на плече, и в патроннике были обычные патроны - после выстрела из "Хаттона" нужен был запасной план на случай немедленного нападения на нарушителя. Я вскинул его и вернулся в дом.
Аморфное существо теперь заполняло вестибюль, представляя собой корчащуюся массу конечностей и выступов, не поддающихся идентификации. Головы на трубчатых руках качались в мою сторону. Одно из этих деформированных лиц все еще можно было опознать по мерцающим голубым глазам - отличительной черте, из-за которой он получил свое прозвище во время базовой подготовки. В глазах Твинкла не было и намека на узнавание, когда они повернулись ко мне. Его рот открылся в беззвучном рычании, а зубы оскалились в яростных колючках.
- Прости, Твинкл, - прошептал я.
Я разнес его голову в фарш.
- Маппет? Маппет!
Несмотря на все трудности, Хуки был еще жив. Я посмотрел туда, куда, казалось, сосредоточилась тварь, и увидел смутную фигуру Хуки, забаррикадировавшегося за перевернутым столом. У него закончились патроны к M4, и он остался только с пистолетом. Вместо того чтобы тратить патроны, он отбивал стволом револьвера тянущиеся к нему руки, но тут тонкие пульсирующие усики обвили его руки и одну ногу. Похоже, существо поняло, что он больше не представляет особой угрозы, и предпочло ассимилироваться, а не разорвать его на куски.
- Уберите его от меня! - прорычал Хуки.
Я вскинул "Ремингтон", выстрелил, вскинул и выстрелил.
Полетели куски протоплазменного желе, на пол полетели осколки хитинового вещества. Основная масса твари качнулась в мою сторону, но усики крепко вцепились в Хуки, вытаскивая его вверх и из укрытия. Он стрелял из оружия с близкого расстояния, но безрезультатно.
- Маппет! Сделай что-нибудь!
- Я пытаюсь, пытаюсь!
Он вскинул пистолет и выстрелил.
- У меня остался один патрон. Я не собираюсь тратить его впустую! - пообещал Хуки.
- Не надо! Позволь мне...
Слишком поздно. Хуки подставил ствол пистолета под подбородок.
Наши взгляды встретились, оба покачали головами в знак отрицания.
Хуки нажал на спусковой крючок.
- Черт! - заорал он. - Я ошибся в подсчетах. Маппет, тебе придется сделать это со мной. Не позволяй этой твари заполучить меня.
- Не могу, сержант, - сказал я.
- Да пошел ты, ты можешь
Я выстрелил.
Но не в Хуки. Я попал в ближайшую клешню, надвигающуюся на меня. Я пытался считать патроны. Сколько осталось? Я прицелился, и стреляная гильза со звоном упала мне под ноги. Оно попалось мне на глаза, когда отскочило, и только тогда я увидел извивающиеся усики, которые ползли по полу, чтобы обхватить мои лодыжки. Я направил на них "Ремингтон", но он был разряжен. Я использовал приклад как дубинку, вдавливая усики в пол, пинаясь и танцуя. Когда я в следующий раз проверил, Хуки висел в воздухе, и теперь его держали не только усики, но и четыре руки насекомого. В отчаянии Хуки выхватил свой нож, его последнее средство спасения от гибели.
- Маппет! Ты трус! Просто убей меня, мать твою!
Я отбросил дробовик. Вытащил свой пистолет.
Посчитав, что от него больше проблем, чем пользы, тварь пронзила Хуки в брюхо, наконечник выскочил из его поясницы, капая внутренностями. Кровь залила ему рот, но он повернулся ко мне, его глаза были умоляющими.
- Ты сможешь это сделать, - сказал он.
- Хорошо, сержант, - ответил я.
Я выстрелил ему в лицо.
Существо, должно быть, почувствовало его мгновенную гибель, потому что внезапно метнуло в него полдюжины копий, и они зашипели, куски окровавленной плоти и раздробленные кости разлетелись над головой. Затем эти копья метнулись ко мне.
Я споткнулся, но удачно, потому что падение отбросило меня назад от двери, и я скатился по короткому склону на тротуар. Не успел я поднять задницу, как чудовище уже выталкивало свою студенистую массу из дверного проема, напоминая о том, как осьминог может сжиматься и разжиматься, чтобы пробраться в, казалось бы, невозможные места. Как только сжатая форма перевалила через дверной косяк, она стала расти в геометрической прогрессии, почти заполонив землю вокруг выхода едва различимыми очертаниями. Головы влились в массу, но теперь они начали высовываться на стеблях. Закатившиеся глаза искали, а потом устремились на меня. Сидя на месте, я стрелял, и мои снаряды снимали некоторые из этих лиц, некоторые из этих желчных глаз, но на каждое уничтоженное мною лицо из укрытия сочилось еще несколько.
Они стали надвигаться на меня, и те машущие руки, что проникали через дверь, тянулись ко мне. Но они не хватали меня, а просто махали над головой, пальцы двигались, как у нетерпеливого пианиста.
Я не стал бежать.
Зачем?
В груди что-то ёкнуло, и я понял.
Я позволил своему пистолету выскользнуть из пальцев и потянулся вниз, чтобы закрепить его над осколком реберной кости, пробившим мой жилет, когда Брейнпан выпустил первую гранату. Кость, как и следовало ожидать, была красной от крови, но она была слишком желеобразной, чтобы быть человеческой. Я надавил на ребро и почувствовал, как оно скребется о мою собственную грудину.
Сукин сын...
Кость пробила мой бронежилет, проникла под кожу, проделала неглубокую бороздку в плоти. Рана была настолько незначительной, что я на самом деле не обратил на нее внимания, когда ожидал, что взрыв разорвет меня в клочья. Черт, в тот момент я был благодарен лишь за то, что ребро не перерезало мне дыхательное горло. Теперь я уже не был так уверен.
В следующее мгновение у меня запершило в горле, в кишках и в паху. Я почувствовал, что мне нужно поссать. Я и вправду помочился; сдержать это было невозможно. Я откинул голову и посмотрел на руки надо мной. Теперь они жестикулировали, уговаривали, успокаивали меня своими нежными размашистыми движениями.


Я превращаюсь.
Билл Гровер - это воспоминание, которое будет навсегда потеряно, забыто, его больше нет. Маппет больше не существует. Я не могу вспомнить имена своих товарищей по команде. Они не важны. Они представляли угрозу, но с ними уже разобрались. Меня не должны беспокоить их воспоминания. Их... больше... нет…
Я обращаюсь к большей части себя. К этим приветливым рукам, к этим лицам, которые есть я, к этим острым шипам, которые защитят меня, и я протягиваю руку, чтобы принять их.
Шум.
Какое-то смутное воспоминание подсказывает мне, что это.
Нечто, называемое "офицером", однажды наблюдало за мной.
Бросил меня.
Вызвал этот ракетный удар.
Я больше не знаю, что такое ракета.
Я даже не узнаю этих последних слов, которые звучат в моем мимолетном сознании, но я знаю, что они опасны.
Оффсууу... - стону я, предупреждая своих прекрасных собратьев.
Рохкатт...
Мои слова теряют смысл.
Я превращаюсь.
Белым, пылающим и горящим...
Я...