«Смотри, теперь ты видишь» Николас Винс

Смотри, теперь ты видишь: я был, то есть являюсь, Болтуном. Стэнд-ап комик, да? Я имею ввиду, что был самым успешным парнем, какого ты можешь вообразить себе. Да ещё каким! Твои родители наверняка будут помнить то действие и по меньшей мере полдюжины фильмов с моим участием. О, после премьеры они стали хитами. Люди буквально сходились в схватке, чтобы заполучить билет. Взгляни, на мой родной город, на Нью-Йорк. В 1931 им приходилось вызывать полицию, чтобы остановить потасовку, участниками которой становились те, что не смогли получить заветный билет. И это был всего лишь мой второй фильм, а мне самому тогда исполнилось девятнадцать.
Смотри, ты когда-нибудь замечал, что все стэнд-ап комики уродливы? Подумай об этом на досуге. Представь меня действительно красивым стэнд-апером. Представь парня, которым бы ты восхищался и на которого старался бы быть похожим. Не получается, правда? Они все выглядят странно и многие из них довольно зрелые люди. Они используют стэнд-ап как компенсацию за свою уродливую рожу. Взгляни, теперь ты видишь, почему они начали сыпать шутками со сцены. Кому важно уродлив парень или нет, если он заставляет вас смеяться до слёз? Я уверяю тебя, что все они могли бы назвать тебе одну и ту же причину, почему они стали комиками – их били в школе. Хоуп, Дюрант, все трое братьев Маркс, Аббот и Кастелло… ни одного красавчика среди них. Красота, просто, не может быть смешной.
Конечно, на меня это правило не распространяется. Я был подчёркнуто прекрасен. Это была моя фишка, как и моя способность трещать без умолку. Смотри, теперь ты видишь: все остальные парни были так же чисты в использовании материала для фильма, как и только что выпавший снег. Они приберегали более опасный материал для поздних выступлений и выступлений в кабаках. Но не я. Нет, я шутил о неграх, об инвалидах, о евреях, латиносах и коммунистах прямо с киноэкранов. Мне всё сходило с рук, потому что я был прекрасен. Смешных и красивых всегда прощают.
Смотри, я не блистал так ярко, чтобы продюсеры из Голливуда начали осыпать меня предложениями о сотрудничестве, но в каждом фильме была парочка приколов, на которые бы другие парни даже не осмелились бы, без опасения за свои задницы.
Когда я закончил с одной из своих шуток, я перевёл взгляд в зал. Там были шокированные женщины и гомики, потерявшие сознание. Ну, ладно, я никогда не имел постоянную мужскую аудиторию, но у меня было достаточно обожателей, который считали меня святым. Тем более, учитывая скорость, с которой я говорил, вы бы никогда не могли быть уверенны, правильно ли поняли мои слова или нет.
С помощью моего лица было прорекламировано столько продуктов, что я вряд ли смогу припомнить весь список. Критики постоянно разбирали каждую такую мою «роль». Это всё мои зелёные глаза. Ладно, этого не видно на чёрно-белом снимке, но именно они удвоили продажи рекламируемых мной продуктов. Смотри, какой-то профессор измерил моё тело по снимкам и сказал, что они соответствуют параметрам Давида Микеланджело. В среде писателей сплетничали, что мои глаза будто буравят других, смотрят прямо в душу. Один даже сказал: «он сможет насадить навертел душу того, с кем встретиться взглядом». Забавно, правда? Однако предложения продолжали поступать. И это удерживало меня от того, чтобы покинуть Беверли-Хиллз.
Смотри, теперь ты видишь. Я имел склонность к злым шуткам. Мне казалось забавным сдавать Комитету по антитеррористической деятельности людей, которые были совершенно невинны, но чем-то обидели меня. Это была замечательная шутка! Несправедливо обвинённые против моих подкупленных свидетелей, которые клялись в правдивости своих показаний. Наибольшим удовольствием было смотреть на рыдания и страдания тех, кого напыщенные ублюдки из Комитета осуждали, не подозревая, что обвинения – ложь. Люди предпочитают верить в худшее, а «охота на ведьм» была идеальным способом, чтобы свести старые счёты – тебя называли «патриотом» за предательство твоих же друзей. С тех пор одному или двоим удалось доказать свою невиновность, но я избежал наказания за лжесвидетельствование.
Когда мне исполнилось двадцать восемь, всё это осточертело мне. Смотри, теперь ты видишь: я сделал всё. Я создал более тридцати фильмов за десять лет – включая, небольшой перерыв, когда я развлекал гитлеровские войска в то время, когда он решил немного реорганизовать Европу. Также я платил алименты двум бывшим шлюхам и деньги за молчание трём несовершеннолетним начинающим актрисам, а ещё я подсел на кокаин, но всё равно мне этого было МАЛО. Деньгами я мог решить совершенно любую проблему. Да, некоторые недовольные возвращались со старыми обвинениями к мои ногам, но было достаточно дать им ещё, чтобы они растворились в воздухе.
Как я уже сказал, мне всё осточертело и я готовил свой побег. А, ты хочешь услышать о Шкатулке, не так ли? Шкатулка-головоломка: Конфигурация плача Лемаршана. Пожалуй, это одна из, нет, это самая удачная шутка, которую я когда-либо видел в своей жизни. Для начала, это не шкатулка. Нихрена не шкатулка. Смотри, теперь ты видишь. Шкатулка имеет внутри себя пространство, куда можно что-то положить. Даже Китайская головоломка имеет отсек внутри с наградой, которую ты получишь, если разгадаешь её. Конфигурация плача, она, монолитная. Я не имею ввиду, что она монолитна потому, что в ней отсутствуют подвижные детали. Нет. Это, просто, кусок дерева, инкрустированный забавным необычным узором на латыни.
Если, конечно, ты не хочешь, чтобы шкатулка была чем-нибудь ещё. Ключом, например. Вот, чего я хотел! Ключ к новым ощущениям. Смотри, теперь ты видишь. Я имел всё, что только можно купить за деньги - попробовал каждый запретный плод, испробовал все виды деградации и, как я уже сказал, окунулся в такие глубины порочности, какие только можно вообразить. Я слышал о Шкатулке Лемаршана и о том, что она собой представляет. Я хотел узнать, правда это или нет. Смотри, теперь ты видишь: если ты устал от предложений этого мира, обратись к миру потустороннему.
Я не знаю, почему я был избран для служения Ордену Гэша. Один из сенобитов. Возможно, я был посимпатичнее тех, кто обычно решал головоломку. Возможно, я был, просто, скверным. Кто знает? Я давным-давно знал, что мир легкомысленно выбирает жертв жестокости. В любом случае, сенобитом я стал.
Тогда на мой призыв отозвались трое. Большой босс, «Повелитель конфигурации», носивший корону не из терний, но из гвоздей. Вообще гвозди были не только на темечке, они были вбиты по всему лицо в пересечения идеально ровной сетки шрамов. Очень мило. Их симметрия заворожила меня. Затем, я осознал, что гвозди, скорее всего, вбиты в кости черепа. Я тихо присвистнул от восхищения. Этот парень был явно значимой персоной.
Его подружка тоже не была красавицей. Вид её горла напомнил мне урок биологии, на котором нужно было препарировать лягушку, закрепив кожу с её живота на доске. Я снова представил мучения, которые она испытала, чтобы получить своё украшение. Как и любая другая баба. Она была не в моём вкусе. В том смысле, что она была лысой, за исключением нескольких одиноких волосков, торчащих в разные стороны. А её взгляд говорил не «пойдём в постель», а «вали в могилу». Я предположил, что она не имеет интереса к мужчинам.
Другой парень напомнил мне о Гринстрит. Он ничего не говорил, а только облизывал губы и теребил рану на животе. Именно тогда я заметил, что они одеты в миленькие кожаные костюмы – костюмы, пришитые к их коже.
Мать твою, я пожалел, что у меня нет под рукой бутылки «Джека Дэниалса». Смотри, теперь ты видишь. Я всегда совмещал свой любимый реслинг с виски, и казалось, что эти ребята хотят предложить, что-то подобное. Как оказалось, я был очень далёк от истины. Да, дружище, это больно. Я имею ввиду, тот тип боли, который вы, идиоты, даже вообразить себе не можете.
Всё делал Инженер. Я полагаю, что когда он был человеком. Если так и было, то было это несколько эпох назад. Смотри, теперь ты видишь. Представь себе гигантского скорпиона с кожей прокажённого ребёнка, с глазами разъярённого тигра и пастью большой белой акулы. Представил? Скорее всего, ты встретил свою тёщу. Во всяком случае, этот не тот парень, которого ты можешь встретить в тёмном переулке. Но я точно встретил его в тёмном переулке Ада.
Самым скверным было то, что у меня изъяли глаза. Он отрезал мой нос и свернул в трубочку куски кожи вокруг. Из-за этого мои глазные яблоки провалились внутрь моего черепа. Он размозжил оголённые кости и хрящи, а затем отрезал кусок кожи с моего затылка. Он отрезал мне уши и вдел рыболовные крюки в мой рот так, что мои губы оттянулись назад. Эти крючки были присоединены проволокой к другим крючкам, которые он приладил к краям раны на затылке.
Под конец я не мог определить, мёртв я или нет. Я должен был быть мёртв. Никто не может выжить после такого вида хирургии, но он не остановился на моём лице. Кожаный костюм он сделал не самый удобный (Я чувствовал каждую рану. Они никогда не залечатся, я до сих пор ощущаю боль. И я всё ещё болтаю. Здесь, стук моих собственных зубов – единственный мой компаньон)
Это сводит меня с ума. Я хочу уничтожать всё, что попадает в моё поле зрения. Ну, хотя бы дотронуться. Нет ничего лучше, чем разорвать кого-нибудь на куски, чтобы отвлечься от своих собственных проблем. Но я могу поиграть только с тем, кто откроет Шкатулку. Тот, кто не интересует других, обычно, глупы и скучны. Я не столь привередлив, как они. Но мне никогда не бывает достаточно. Поэтому я провожу большую часть своего времени в безумии. И в Лабиринте.
Твою мать, талант архитектора, спроектировавшего это место, достоин восхищения. Его чувство юмора, просто, потрясающее. Должно быть это был чумовой писатель. Лучше, чем те полдюжины, которых я могу назвать.
Те из вас, кто знаком с мифологией, знают, что само название этого места - Лабиринт довольно забавно. И это всё - Ад. Я имею ввиду, что видел те картинки, изображающие парня из Ада Данте. Он должно быть сидел на чём-то сильном, потому что ничего из того, что он описал, не соответствует действительности.
Мне на самом деле понравилась его хохма насчёт надежды. Вы заметили? Там, где говориться о вратах, есть фраза: «Оставь надежду всяк сюда входящий» Ну, позвольте заметить, нет более подходящей фразы для тех, кто здесь находится. Все они надеются выбраться отсюда. Идиоты.
Смотри, теперь ты видишь. Ад – это пространство, собранное из коридоров. Правильно? Все коридоры похожи, но два из них совершенно одинаковы. Стены – сырой серый камень, а пол песчаный. Каркас арок, похожих на корни деревьев, несколько разбавляют однообразность обстановки. Там нет ни одного окна, ведущего во внешний мир, но не стоит думать, что и света в Аду нет. Его в избытке. В конце каждого туннеля есть источник света. За каждым поворотом можно увидеть сияние, которое сулит близость освобождения. Они дразнят, обещают спасение. Это всё обман. Строители Лабиринта спроектировали его систему развязок так что, оказавшись в нём, жертва всегда сталкивается с простым выбором между поворотом направо и налево. Конечно, как только выбор сделан, жертва начинает мучиться вопросами о его правильности. Поэтому они спешат обратно, раздираемые сомнениями и надеждой на изменение исхода, но всё тщетно. Понимаешь ли, Лабиринт не статичен. Чьи-то невидимые руки постоянно изменяют его, поэтому не существует ни одной карты Лабиринта, никакой логичной системы ходов, которую бы мог воспринять человеческий разум. А жертва всё пытается найти систему, основываясь на прошлом опыте, оказываясь в довольно затруднительном положении. А сияние свободы всё также манит с каждого поворота. Ты никогда не найдёшь ни в одном углу кого-нибудь свернувшегося в клубочек от отчаянья. Отчаяние – табу в Лабиринте, потому что оно аллегория освобождения. Милая шутка, не так ли? Ты в праве сказать, что всё они живут и надеются обрести его когда-нибудь.
Конечно, есть и другие в Лабиринте, которые не заблудились в его коридорах. Те странники, о которых я уже рассказал, довольно глупы. Одни из тех, с чьей плотью я люблю играть.
Для других уготованы более интересные мучения, более хитроумные отражения их прижизненных поступков. Тонкость пыток зависит от уровня интеллекта и тяжести грехов. Для них предоставляются личные апартаменты с индивидуальным сервисом. Наказание, заработанное ими при жизни, становится игрушкой в руках иерофантов Лабиринта. И всё это окрашено в прекрасные телесные тона Торменто-Вижон.
Смотри, теперь ты видишь. Есть обычные страдания, виды топовых мук: потрошение и расчленение, вырывание глаз и языков, подвешивание за большие пальцы ног или волосы, растягивание на дыбе, тиски для пальцев, вырывание ногтей и зубов, сдавливание, свежевание, поджаривание стоп, использование раскалённых сковородок, разрывание плоти раскалёнными щипцами, окунание в бочки с кипящей смолой или обжигание известью и очищение плоти с помощью проволочных щёток. Всё это, конечно, без анестезии.
Далее идут более сложные, кто-то бы даже сказал беспричинные, пытки. Открытые глаза режут опасной бритвой, управляют биением сердца, держат руку жертвы в открытом пламени, колют людей через плотную занавеску, одетые как их матери, брызгают кислотой на незащищённое лицо композиторов, пронзают громоотводами и отрубают головы зеркальными пластинами, критиков кормят собачим дерьмом, переворачивают головы шестнадцатилетних девочек на 360 градусов, скармливают большим белым акулам пловцов, разрезают подростков бензопилой, незаметно подвешивают парня над его кроватью в его же камере, и – моё любимое – медленно разрывают жертву цепями с крюками на концах. Представил эту картинку?
Конечно, сейчас наделали фильмов про истории со Шкатулкой. Они довольно неплохи. В них есть много верных вещей и сотни неверных. Например, они пытались показать, что я был ребёнком, когда открыл шкатулку. Милая попытка, но так себе исполнение. Но что ещё можно ожидать от режиссёров? В общем, фильм по задумке писателя похож на пьяного комара. Картины от продюсера ещё хуже. Я уверен, что ты уже представляешь, как мы выстраиваемся в очередь, попади они сюда. На самом деле, ты знаешь КБ? Если увидишь его, то передай: мы ждём.