«Пленники преисподней» Питер Эткинс

- ЭтоМикки Руни, - сказал Кардуччи, как только Джек подошел к его столику. - Микки, мать его, Руни. Серьезно.
Голова торговца киномеморабилиями нервно дёргалась, указывая вглубь зала, и Джек повернулся, следуя взглядом за этими судорожными спазмами.
Микки, мать его, Руни действительно сидел за одним из столов для автографов у дальней стены, окруженный по обе стороны симпатичными молодыми блондинками, которые, даже сидя, были на добрых пять дюймов выше него. Джек удивился, что не заметил его сразу как вошел, но он обычно игнорировал столы для автограф-сессий на подобных мероприятиях, проводимых раз в два месяца - обычно за ними сидели лишь телезвезды второго эшелона шестидесятых и семидесятых годов - и направился прямиком к столам обычных дилеров.
- Сколько просит? - спросил Джек.
- Примерно столько же, сколько парень из «Рин Тин Тин», - ответил Кардуччи тоном, полным немого укора. - Двадцать пять, если берёшь его фото, пятнадцать - если своё принёс. Тебе стоит что-нибудь взять.
Джек пожал плечами. - Не моя сфера.
- «Не моя сфера», - передразнил Кардуччи. - Да хватит уже корчить из себя ценителя. Он же, блять, золотая эпоха! Ради всего святого, он же Дороти трахал!
- Нет, не трахал, - отрезал Джек, не имея ни малейшего представления о том, так это или нет.
- Ладно, Аву Гарднер тогда. Ты коллекционер или нет?
- О, я ещё какой коллекционер, - сказал Джек. - Но, видимо, не настолько информированный, как думал.
- Да? - Кардуччи заинтересованно приподнял бровь.
Джек поднял руку, чтобы показать другу предмет, который он только что купил. - Почему я об этом никогда раньше не слышал? - спросил он.
Кардуччи был старым мастером покер-фейса, но, увидев то, что показывал ему Джек, даже дернулся от удивления, а когда протянул руку, чтобы поближе рассмотреть рекламный постер, то держал его почти благоговейно и пару секунд молчал.
- Где ты, блять, это нашёл? - выдохнул он наконец.
Джек наткнулся на снимок, листая коробку с восьмидюймовыми фото по четыре доллара за штуку на столе какого-то новичка. Он не ждал найти что-то стоящее и почти не смотрел, пока пальцы не замерли сами.
Его натренированные пальцы, действовавшие быстрее, чем зрение, застыли в таком положении, словно пальцы золотодобытчика, которые только что наткнулись на золотую жилу в сланцевой шахте, и Джек опустил взгляд, чтобы посмотреть, в чем дело.
Снимок был выполнен в сепии, а не в чёрно-белом формате, и - судя по пожелтевшим краям и тонким трещинкам в эмульсии - явно оригинальным. И как минимум середины 1930-х. Может, даже докодексовых времён. Джек вытащил его из массы бесполезных подделок - безымянных вестернов и забытых мелодрам, - чтобы рассмотреть повнимательнее.
На снимке была изображена актриса - предположительно исполнительница главной роли, хотя Джек ее не узнал - которая попала в переделку. Она была привязана к вертикальному крестообразному столбу в каком-то церемониальном зале - судя по расфокусированной толпе статистов на заднем плане, чертовски огромном, - и в шоке смотрела за левый край кадра на что-то невидимое, надвигавшееся на нее. Судя по выражению ужаса, читавшемуся на ее лице, это было нечто серьезное.
Платье на ней было разорвано на плече и на бедрах, но оно не выглядело искусно растрепанным, как можно было бы ожидать от профессионала-костюмера. Все выглядело гораздо более экстремально, словно кто-то или что-то рвал ткань в искреннем неистовстве, пытаясь добраться до плоти под ней. А приоткрытый рот девушки и широко раскрытые глаза, в которых смешались ожидание и страх, могли бы дать фору даже великой Фэй Врэй.
Странная эротическая энергия изображения была неоспорима, конечно, и безусловно входила в список того, что нравилось Джеку. Но дело было не только в этом. В нем было то самое. То самое, что обожал Джек - ощущение, что перед ним не просто фотография переоцененных клоунов, играющих в переодевание. В этом всегда и заключался секрет любимых им фильмов. Даже не обязательно было, чтобы это было в жанре, в котором он якобы специализировался. Это безумное присутствие магии он чувствовал и в грёзах Фреда с Джинджер в стиле ар-деко, и в том, как Лон-старший спускался по ступеням оперы в маске-черепе и двухполосном «Техниколоре». И в этом плакате оно тоже было. На все сто. Дразнящий намёк на забытый мир, который казался одновременно абсолютно реальным и в то же время абсолютно недосягаемым.
Внизу изображения под рамкой располагался заголовок: «Узники преисподней». Название не вызывало никаких ассоциаций, кроме самых общих. Да и звучало оно скорее как заголовки бульварных романов той эпохи, а не фильма. Джек задумался, не мог ли это быть скорее сериал, чем художественный фильм, хотя в остальном минимальном тексте не было ничего, что указывало бы на это.
Он бросил осторожный взгляд на продавца и на то, что было выставлено на его столе и на стене за ним. За секунду стало понятно, что парень ни черта не знает. На столе красовалась афиша «Топкапы» с завышенной ценой и лобби-карта «Города мёртвых», оценённая смехотворно дёшево. Типичный спекулянт, который оценивал свое барахло по принципу «пальцем в небо», слушая советы таких же идиотов.
«Заслужил, что получил», - подумал Джек и, окружив свою находку двумя кадрами из «Горго» (на обоих чудовище отсутствовало), помахал тремя карточками перед продавцом, будто делал тому одолжение, избавляя от хлама.
- Три за десятку? - спросил он небрежно, уже держа деньги в руке, будто это было очевидным решением.
Продавец посмотрел на коробку, на Джека, на купюры. А вот на кадры не взглянул. Так он упустил последний шанс сказать, что произошла ошибка. Дилетант.
- Ладно, - сказал он, предварительно вздохнув и состроив Джеку обиженную гримасу типа «ты меня убиваешь».
Джек вежливо улыбнулся, отдал деньги и ушёл. Горе-продавец даже не заметил, как тот вернул кадры из «Горго» обратно в коробку.
Кардуччи повторил вопрос, нажимая на слова:
- Где, блядь, ты это нашёл?
- В коробке с дешёвкой у того лоха, - кивнул Джек в сторону стола продавца.
Кардуччи уставился через зал с выражением человека, упустившего свой шанс - будто накануне выпускного он увидел, как самая красивая девчонка в классе сказала «да» единственному, кто набрался смелости пригласить её.
- Блядь, - тихо и с сожалением выдохнул он.
- Ну и? - сказал Джек. - Что ты об этом знаешь?
Кардуччи посмотрел на него.
- Ты слышал о нем, - произнес он. - Просто не под тем названием. Фильм перемонтировали и переименовали в «Кабинет доктора Коппелиуса», и...
- Ой, да иди ты, - буркнул Джек, наполовину с разочарованием, наполовину с облегчением. - Несешь полную чушь. «Коппелиуса» никогда не существовало. Это фильм-призрак. Мистификация.
Он хорошо помнил эту историю. Какой-то фанат с веб-сайтом и кучей свободного времени - а еще, надо признать, довольно сносными навыками в фотошоп и умением свободно нести всякую чушь - лет десять назад запустил небольшую вирусную истерию. Парень был достаточно умен, чтобы спрятать свой вымысел во вроде бы достоверную фильмографию, вместо того чтобы вывалить всё в большой броской статье на главной странице. Чтобы наткнуться на это, нужно было сначала заинтересоваться темой (что, с точки зрения демографии, сразу ставило тебя в категорию белых мужчин от двадцати пяти до пятидесяти без особых достижений), а потом пройти по паре ссылок. Даже добравшись туда, ты не видел никаких кричащих заголовков, мигающих знаков или еще чего-то подобного. Просто ещё один пункт в довольно исчерпывающем списке «Дешевые хорроры, ещё не вышедшие на видео». Среди реальных, проверенных названий веб-мастер - как его там звали в сети? Капитан Кадавр? Что-то столь же дурацкое - тихонько вставил небольшую запись о фильме, о котором никто никогда не слышал, но который, судя по описанию, звучал как маленькая отвратительная жемчужина:
«Кабинет доктора Коппелиуса - США/Великобритания, 1932, 71 мин. Доминион Пикчерз. Элис Лавендер, Кэтрин Хобсон, Курт Крэндалл, Дэвид Батчелор. Реж.: Томас Раймер, сцен.: Патрик Адамс, прод.: Карл Боуман, Конрад Фишер. Менее экспрессионистский, чем можно ожидать от отсылки к «Калигари» в названии, этот низкобюджетный проект предлагает беспощадный взгляд на боди-хоррор, который станет обычным явлением только после того, как Франжю
спустя много лет начнет использовать подход verité (реалистичность). Крэндалл в роли безумного доктора - истерично одержимого строкой Флекера из «Хассана
»: «Ради жажды познать то, что не должно быть познано», которую он декламирует несколько раз с почти бэрриморовской театральной серьезностью
- объединяется с Батчелором, играющим кукольника-алкоголика, чтобы создать «кабинет трансмутации», превращающий актеров в кукол натурального роста, которые учиняют впечатляюще жестокую бойню среди ничего не подозревающих статистов. Лавендер, в своей единственной роли, блистает в образе бойкой журналистки, втянутой в это безумие».
Джек тогда даже ввязался в пару перепалок на форумах, но Капитан Как-его-там - то ли Полковник Падаль, то ли Капрал Плоть - перестал писать, как только несколько человек уличили его во лжи, а без козла отпущения обсуждения постепенно заглохли.
- Нет, - сказал Кардуччи Джеку с жаром истинно верующего - а такие точно находились, включая горстку «продвинутых», клявшихся, что действительно видели копию в арт-кинотеатрах семидесятых. - Не фантом. Потерянный фильм. Серьёзно потерянный. Рядом с ним «Лондон после полуночи» выглядит как махровая классика, которую TCM крутит через день.
Джек забрал фотографию, делая вид, что не замечает, как неохотно разжимаются пальцы Кардуччи.
- Ладно, - сказал он. - Даже если это правда, я ни разу не слышал про версию «Узников преисподней». Зачем её перемонтировали? Зачем переименовали? Откуда ты знаешь, что это тот же фильм?
- О, это не тот же фильм, - ответил Кардуччи. - Его изрядно порезали. В версии «Коппелиуса» никого не убивали.
Веб-сайт всё ещё существовал - в сети ничто не исчезает окончательно - но он был практически бездействующим. Согласно главной странице, последнее обновление было давным-давно, а последний пост на форуме - ещё старше. Джек был более чем наполовину уверен, что тратит время впустую, когда опубликовал довольно длинный открытый запрос в ветке о Коппелиусе. Он упомянул оригинальное название, даже написал, что недавно заполучил изображение из фильма, но решил не сканировать и не выкладывать его. Насколько он знал, у него мог быть последний уцелевший артефакт поистине утраченного творения, и он не собирался отдавать его пиратам - даже если сомневался, что кто-то кроме него когда-либо вообще посетит этот сайт.
Саму фотографию он положил в майларовый конверт и поставил перед своей кофеваркой «Мистер Кофе», чтобы разглядывать ее, пока разогревал себе что-то вроде ужина в микроволновке. Компьютер пискнул, и Джек побрёл из крохотной кухни в основную комнату. Пришло письмо.
Тема: «Узники преисподней».
Он не ждал ответа вообще, уж точно не так быстро и не по электронной почте. Для поста на сайте требовалось заполнить профиль, и email было обязательным полем, но, серьёзно? Кто сейчас пишет письма вместо ответа в виде сообщения в теме?
Текст был не так тщательно и аккуратно сформулирован, как его собственный, и куда менее многословен.
И довольно таки прямолинеен. Всего три слова.
«Хотите это увидеть?»


«Вряд ли стоит рассчитывать на попкорн», - подумал Джек, нажимая на дверной звонок обшарпанного захудалого бунгало на задворках спального района Ван Найс.
Дверь открыла женщина. На вид ей было около шестидесяти, и выглядела она так, словно решила смириться с возрастом: муу-муу, стоптанные тапочки, банка «Молсона». Она взглянула на Джека меньше чем на секунду, затем повернулась и крикнула вглубь дома:
- Уолтер!
Ответа не последовало. Женщина отошла от двери, не сказав Джеку ни слова, и он не был уверен, заходить ему или нет. Через мгновение из задней части дома появился плотный мужчина в гавайской рубашке.
- JRosen101? - крикнул он Джеку, даже не потрудившись подойти к двери.
Джек кивнул.
- Джек, - уточнил он, переступая порог.
- Уолтер, - представился мужчина. Лет тридцать, может старше. Трудно сказать, потому что из-за полноты на его лице не было морщин. - Пошли. - Голос его звучал слегка раздражённо, будто Джек опоздал или заставил ждать.
Комната в глубине дома была крошечной, но обустроена как мини-кинотеатр: четыре кресла напротив небольшого отдельно стоящего экрана. Джек удивился, увидев за креслами настоящий кинопроектор - ожидал в лучшем случае DVD-R - но аппарат был слишком мал для 16 мм и слишком древний для Super 8.
- Стандартная восьмёрка? - спросил Джек, заинтригованный.
Уолтер покачал головой и жестом пригласил Джека сесть в одно из кресел.
- Девять с половиной, - сказал он.
- Ты шутишь? - Джек слышал о 9,5 мм - домашнем формате, представленном в начале двадцатых годов компанией Pathé, но фактически раздавленном 8-миллиметровым форматом Kodak как раз перед Второй мировой войной - но никогда не видел ни плёнок, ни аппаратуры. Кардуччи утверждал, что где-то на складе у него есть 9,5 мм копия «Шантажа» Хичкока, но Кардуччи утверждал, что у него «где-то» есть вообще всё.
В комнату вошёл ещё один мужчина. Стэн на пару с Олли-Уолтером: он был ростом пять футов и пять дюймов, худой как щепка и носил черные очки в роговой оправе. Джек гадал, был ли он уже в доме или пришёл через отдельный вход.
- Привет, Ленни, - без энтузиазма бросил Уолтер, поглядывая на часы. Джек ждал представления, но его не последовало.
- Я Джек, - сказал он, когда Ленни сел.
- Знаю, - сказал Ленни. - Ты принес?
Джек достал снимок в майларовой обертке из компьютерной сумки, которую взял с собой - выбор был между ней и шопером из «Trader Joe’s», портфели уже никто не носил - и Ленни бегло осмотрел его.
- Очень мило, - сказал он, затем полуобернувшись к Уолтеру, который заправлял огромную бобину в проектор, - Тот, что был у Форри? Как думаешь?
- Возможно, - ответил Уолтер, приглушая свет с помощью пульта.
- Украденный, - заявил Ленни.
- Он был слишком доверчив.
- Эй, - начал Джек. - Я получил это в…
- Нет-нет-нет, - перебил его Ленни. - Никто тебя не обвиняет. То есть, ты ведь заплатил за него, да?
- Да, заплатил, - сказал Джек, воздержавшись от упоминания, как мало это ему стоило.
- Тогда он твой, - произнес Ленни раздражающе-снисходительным тоном. Будто Джеку нужно было его гребаное благословение.
Уолтер уже уселся. - Начинается, - сказал он, что на его языке видимо означало «Заткнитесь».
Снимок был из позднего монтажа, как Уолтер - Джек предположил, что это был Уолтер - сообщил ему, отвечая на письмо и высылая адрес по электронной почте. Интересно, однако, что главная титульная карточка - та, где значилось «Кабинет доктора Коппелиуса» - была выполнена шрифтом, слегка не совпадающим с титрами до и после, что добавляло правдоподобия теории о том, что изначально фильм назывался иначе.
Дубликат был слегка выцветшим - черные тона не совсем черные, лица актеров временами сливались в безликие пятна на слишком ярком фоне - но в остальном сохранился на удивление хорошо.
Сам фильм был тревожно затянут, даже для Джека - а он был парнем, способным отсидеть самый скучный шестикатушечный фильм от «Монограм», ни разу не глянув на часы - и игра актеров, как и предупреждал рецензент с сайта, мелькала то любительской неуклюжестью, то театральной наигранностью. Джек начал опасаться, что, как это часто бывает, тайна и интрига вокруг утраченного предмета куда увлекательнее самой находки. Но стоило ему расслабиться и принять неторопливый ритм ленты, как он осознал, что начинает получать удовольствие.
Главная героиня - Элис Лавендер, девушка со снимка - сильно помогала. Она была очаровательна в роли бойкой юной героини, пытающейся впечатлить и своего ворчливого редактора, и бойфренда-полицейского, раскрывая историю загадочных смертей. А куклы в человеческий рост, созданные в Кабинете кукольника и посланные убивать и калечить всех, кто оказался достаточно глуп, чтобы разозлить доктора Коппелиуса, вышли по-настоящему жуткими. Их кожа после «преображения» обрела бледную, нечеловечески гладкую текстуру, а на лицах и конечностях виднелись швы - весьма убедительные. Их глаза были полностью черными - чернота, увы, наложенная «кочующим затемнением», как в одном из сиквелов «Мумии» с Томом Тайлером - но, когда актеры замирали, не давая пятнам смещаться, эффект оказывался поразительно сильным.
По-настоящему захватывающим - и мучительно интригующим - было то, насколько очевидными оказались монтажные правки и добавленные сцены, притуплявшие силу оригинала. Например, самые жестокие убийства кукольных демонов обрывались на середине, резко перескакивая к следующему эпизоду, а объяснения «эксперта» Ирвинга о том, что кажущееся сверхъестественным - всего лишь зловещий микс инженерной магии и шоу-бизнеса, встречались тут чаще обычного и доходили до абсурда.
Самой вопиющей и досадной правкой оказалась кульминация. Фильм нагнетал момент поимки персонажа Элис Коппелиусом и его кукольных дел мастером, и её помещение в Кабинет. Удивительно, но в отличие от всех предыдущих трансформаций, камера последовала за ней внутрь. Кабинет оказался внутри больше. Намного больше. Настолько, что вскоре стало ясно: внутренность Кабинета вовсе не была каким-то помещением. Кабинет был порталом в Ад, и его несчастные узники буквально превращались в пленников преисподней. Именно отсюда взялся кадр Джека - эта сцена, где фетишизированное связывание девушки обретало подавляющую и постыдную эротическую силу. А затем, как раз в тот момент, когда её тащили с колонны к пугающе замысловатому механизму по изготовлению кукол, случился очередной очевидный монтажный склейка - и вся последовательность оказалась всего лишь кошмаром похищенной девушки перед тем, как её запихнули в Кабинет. И тут, разумеется, дверь распахнулась, и её спас бойфренд- полицейский.
Джек знал, что в оригинале это не было сном, и «Пленники преисподней» должны были завершиться не только активацией и работой ужасного механизма, но и повторным открытием Кабинета и извержением наружу кукольного демона, в которого превратили Элис. Он жаждал это увидеть.
Когда они после сеанса вышли на улицу, начинался дождь, и Джек оказался на тротуаре рядом с Ленни. Оба смотрели на небо с туманно-обиженным выражением, типичным для некоренных анжелиносов
при малейшем неидеальном погодном условии. Будто Южная Калифорния их обманула, заманила под ложными предлогами, водила за нос как любовник, который ждёт до окончания свадьбы, чтобы упомянуть о своих небольших перепадах настроения из-за биполярного расстройства.
Ленни поймал взгляд Джека. - Понравилось? - спросил он.
- Ага, - ответил Джек. - В целом да. А тебе?
- Не так, как оригинал, - почти рассеянно бросил Ленни, натягивая куртку на голову вместо капюшона, и побежал к своей машине.


Кардуччи держал маленький магазинчик в одном из торговых переулков Голливудского бульвара. Было там кое-что стоящее, но в основном копии и всякая ерунда для туристов. Лучший товар он приберегал для конвентов и аукционов.
- А, точно, - сказал он, когда Джек заглянул спросить про Уолтера. - Толстяк в гавайских рубашках? Живёт с мамашей в развалюхе где-то на верхушке Ван Найса?»
Джек невозмутимо уставился на него. - Ты только что описал каждого второго из своих клиентов, - сказал он. Просто не смог удержаться.
- Серьёзно? - Кардуччи равнодушно оглядел Джека с ног до головы, словно в его словах подразумевалась насмешка. - Кто это помер и назначил тебя Джонни ёбаным Деппом?
Джек усмехнулся, пропуская мимо ушей. - А как насчет его друга Ленни? Маленький такой? В роговых очках?»
- Он там был?
- Ага. Вел себя, будто ему есть чем хвастаться. Подумал, может, он, ну, типа бойфренд или что-то вроде.
- Держись подальше нахуй от этого типа, - сказал Кардуччи. - Серьёзно. Урод высшего сорта.
- В смысле? Типа мудак?
- Нет. Типа долбаный псих. В смысле, у меня от него мурашки по коже. По-настоящему. От него и всей его мерзкой компашки. Раньше тусили с Кенни Энджером и ЛаВеем. Серьёзно. Они интересуются этим вовсе не по тем же причинам, что мы. У них свои цели. Неприятные персонажи.
Кардуччи обычно читал людей как открытую книгу, поэтому, когда через пару дней Джеку позвонил Ленни, он решил быть настороже. Но не смог, зная, что у Ленни - жулика или нет - могла быть лишь одна причина звонить: он собирался предложить доступ к неотредактированной копии, к настоящим «Узникам преисподней». Он подумал, не так ли чувствуют себя только что подсевшие наркоманы, когда получают первый звонок от своего дилера. Ведь именно таким он и был, понял Джек. Попал на крючок. Подсел с того самого момента, как впервые увидел кадр и ощутил опьяняющий прилив от разрешения взглянуть на запретное.
Джек не сомневался, что на этот раз удовольствие обойдется ему недешево. Разве не так всегда с наркоманами и дилерами? Но ему было всё равно. Он опустошил бы свой гребанный сберегательный счет, если бы от него этого потребовали. Он хотел увидеть больше. Он хотел увидеть, хотел узнать. «Ради жажды познать то, что не должно быть познано», - подумал он, вспомнив навязчивую мантру Доктора Коппелиуса.
Но Ленни даже не заикнулся о деньгах.
- Ты вроде… интересуешься, - сказал он, словно этого было достаточно.
- Ну, да, - ответил Джек. Потому что, типа, так и было. А что ещё он мог сказать?
Ленни молчал. Будто ждал, когда Джек сам спросит, и наслаждался паузой.
- Ты сказал, что фильм был не так хорош, как оригинал, - наконец сумел выдать Джек, но в ответ снова тишина. - Той ночью. - Только дыхание Ленни в трубке. - Под дождём. - Он сам не понял, какого хрена брякнул про дождь.
- Я дам тебе адрес, Джек, - наконец произнёс Ленни. - Это частный адрес, и я не хочу, чтобы ты его записывал. По рукам?
Джек ответил, что да, его все устраивает, и Ленни продиктовал адрес. Джек повторил, Ленни сказал, что встретит его через полчаса, и бросил трубку.
Дорога заняла всего двадцать минут - неожиданно без пробок - и Джек несколько раз объехал квартал, чтобы не выглядеть слишком нетерпеливым. Это был паршивый многоквартирный дом на Франклин-стрит, одна из четырех коробок, расположенных поверх еще четырех, с огражденными перилами дорожками, проходящими мимо всех входных дверей, как будто это место хотело стать мотелем, но было слишком обдолбанным, чтобы построить гребаный вестибюль.
Джек постучал костяшками пальцев по третьей двери верхнего этажа - звонок не работал, что не удивительно, - Ленни открыл и провел его внутрь. В кресле La-Z-Boy, с ногами, укутанными одеялом, сидел старик и улыбался Джеку с каким-то смутным восторгом, словно уже не мог вспомнить, встречался ли с кем-то прежде, но предпочитал ошибаться в сторону предположения, что да. Очень старый. Как будто, перешагнул столетний рубеж или вот-вот собирался это сделать.
- Привет, - сказал Джек, отвечая улыбкой. На этом общение, похоже, закончилось: Ленни уже взялся за ручку двери единственной другой комнаты в квартире. - Сюда, - произнёс он, выждав, пока Джек практически вплотную подойдёт к двери, и только после этого осторожно толкнул ее и отступил назад, чтобы пропустить Джека внутрь.
Ленни не последовал за ним. - Мы предоставим тебе немного уединения, - сказал он. А в тот момент, когда дверь уже закрывалась, Джек заметил, как он полуобернулся к старику. - Приготовить тебе чай, Дэвид? - прозвучало как раз перед тем, как дверь захлопнулась.
Комната вовсе не была тёмной, хотя свет от трёх покрытых грязью лампочек в потолочном плафоне был тускло-жёлтым с тошнотворным оттенком. Видимо, когда-то здесь планировали спальню, но теперь помещение служило другой цели и не обременялось ни мебелью, ни людьми.
Но пустым оно не было.
На этот раз проектора не было, потому что он не был нужен. Джека привели сюда не ради фильма. Ленни говорил не о плёнке, необрезанной или какой-либо ещё. Упоминая «настоящую вещь», он имел в виду именно его.
Он имел в виду Кабинет.
Тот стоял в центре комнаты, выглядя удивительно монументально для предмета, созданного более семидесяти пяти лет назад для низкобюджетного кино. Состояние тоже радовало: лишь кое-где на узорчатой латунной филигранной отделке проступали ржавые пятна - следы времени.
Если Ленни запер дверь снаружи, Джек не услышал этого. Из-за мелодии в ритме вальса в минорном ключе, зазвучавшей откуда-то изнутри Кабинета - механической и болезненно-мучительной, словно она вырывалась из музыкальной шкатулки, сделанной из бритв и костей.
Дверь Кабинета со скрипом медленно открылась.
И наружу вышла Элис Лавендер.
Она по-прежнему была прекрасна, ничуть не изменившись по сравнению с тем, что, должно быть, видели зрители почти восемьдесят лет назад. По крайней мере, она не изменилась по возрасту. Но Кабинет сделал своё дело, и её трансмутация давно завершилась.
Кукольная девочка, с бледным, пересеченным грубыми швами личиком, лишённым всякого выражения, и чёрными мраморными глазами, поблёскивавшими лишь отражённым светом, двинулась к Джеку с механической грацией. Её голова ритмично покачивалась из стороны в сторону, как тикающие часы, а стройные конечности звучно щелкали при каждом автоматическом шаге.
Пальцы её левой руки один за другим, с хрустом, раскрылись, когда она протянула руку Джеку.
Не с угрозой.
В ужасающем приглашении.
Переход от первоначальной тьмы внутреннего пространства Кабинета к адскому свету, бесконечно льющимся из огромных и далёких печей, был тягуче-плавным. Только что Джек был в одном месте - и затем оказался в другом.
Он не мог сказать, когда Элис отпустила его руку.
- Добро пожаловать, - произнёс Доктор, поворачивая руки, чтобы показать Джеку свои ладони и страшные орудия, распустившиеся из ужасных стигматов. - Пора поиграть.