«Техасская жуть» Оул Гоингбэк

Уильям А. А. Уоллес как раз набил чашу своей любимой курительной трубки отличным вирджинским табаком, когда заметил приближающегося с востока всадника.
Поднося к чаше зажжённую спичку, он прищурился, чтобы лучше рассмотреть. За спиной всадника поднималось яркое августовское солнце, бросая на долину грозные блики, скрывающие черты лица.
Это был не индеец, ибо даже задиристый апач или воинственный команч не стал бы так глупо приближаться к дому белого человека в одиночку, особенно учитывая репутацию Уоллеса. На протяжении многих лет он сражался с представителями обоих племён, став крайне безжалостным после того, как липан-апачи в нарушение договора угнали весь его скот. Уильям и другие техасские рейнджеры выследили воров, отправив их в одностороннее путешествие в края счастливой охоты.
К нему не рискнул бы подступить и мексиканский бандит. Господь свидетель, что на пересечённой местности между реками Рио-Гранде и Нуэсес орудует множество бандитов: одних влекут соблазны задарма разжиться лошадьми и крупным рогатым скотом, других манят слухи о забытых испанских серебряных рудниках. Полоса Нуэсес — ничейная земля междуречья — являлась местом абсолютного беззакония и основной зоной деятельности рейнджеров. Однако бандиты, как и индейцы, не настолько слабоумны, чтобы ехать в одиночку.
Уильям слышал, что где-то там пролегает маршрут бегства рабов, являющийся частью так называемой «Подземной железной дороги» . Лично он никогда не видел на суровой дикой территории чернокожих людей, скрывающихся от хозяев. А если бы и увидел, то просто бы отвернулся. В обязанности Уильяма не входил отлов беглых рабов, и он по себе отлично знал, что такое плен и зависимость от милости других.
Всадник подъехал ближе, но всё ещё оставался неопознанным.
Было бы неразумно продолжать сидеть на дубовом чурбанчике, используемом вместо табурета, курить и не подготовиться должным образом к приёму гостя.
— Ну, чёрт возьми. Полагаю, мне лучше расстелить приветственный коврик.
Уильям положил трубку на голую землю и встал. Войдя в деревянную хижину, он взял винтовку «Миссисипи» 54го калибра, стоящую рядом с дверным косяком.
— Пойдём-ка, Сладкие Губки. У нас посетитель.
Он снял с гвоздя, вбитого в стену над винтовкой, пороховой рожок и мешочек с пулями.
— И ты тоже, старина Бутч.
Уильям прихватил со стола большой охотничий нож в ножнах.
Нож зачастую оказывался не менее важным, чем винтовка, и не раз пригождался в боях с команчами и мексиканскими солдатами. А однажды спас от злобной стаи волков. Той ночью Уильям нашёл убежище в дупле огромного дерева, нанося удары и полосуя любого зверя, достаточно скудоумного, чтобы просунуть голову в отверстие. Он получил уйму укусов, но многие волки пали от его руки. Другим же до конца своих дней придётся носить шрамы на мохнатых мордах.
Выйдя на улицу, Уильям зубами выдернул деревянную пробку из порохового рожка и наполнил отмеренной дозой чёрной энергии ствол винтовки. Затем он запустил пальцы в мешочек, достал пыж, круглую пулю и капсюль. После забил шомполом пыж, дослал пулю и, наполовину взведя курок, установил капсюль.
Расслаблено держа винтовку перед собой и зная, что сможет быстро упереть приклад в плечо, чтобы произвести убойный выстрел, Уильям щурился, изучая приближающегося визитёра.
— Эй, Большеногий! — крикнул всадник, приветливо махнув правой рукой. И сразу же тот перестал быть чужаком, поскольку знал прозвище Уильяма.
Это прозвище он обрёл, находясь в военном плену в Мехико. Для высокого человека с большими ступнями не смогли найти обувь подходящего размера, поэтому пришлось сшить специальную пару. Его ноги стали неиссякаемым источником веселья для мексиканцев.
Всадник замедлил ход, и Уильям наконец-то разглядел знакомые черты.
Как и Уильям, мужчина носил кожаные бриджи, охотничью рубаху, а ещё шляпу с загнутыми вверх полями. И хотя на нём не было ни значка, ни какого-либо иного знака, указывающего на принадлежность к служителям закона, он тоже являлся техасским рейнджером.
По сути, Крид Тейлор представлял собой славного парня, на которого можно положиться в любой опасный момент, полнящийся свистом пуль. Вместе они пережили немало рискованных приключений.
— Крид, что привело тебя сюда в такой горячке?
Тот остановился в нескольких футах от хижины, но не спешился.
— У меня неприятности, Большеногий. Видаль и его люди снова шалят. Вероятно, они узнали, что большинство рейнджеров отправилось преследовать команчей. Сукины дети забрали моих призовых лошадей.
— И твоего большого жеребца?
Крид кивнул.
— Его тоже. Я охотился. Вернулся, а лошадей нет. И Флоресу досталось. Он хорошо рассмотрел главаря, когда конокрады уезжали... Следовало пристрелить того гадёныша в Мексике, пока имелась такая возможность, — сокрушался он, сплёвывая табачный сок.
Крид и ещё один разведчик захватили Видаля во время войны с Мексикой, когда отряды техасских добровольцев брали город Бексар. Видаль тогда был лейтенантом, но сбежал из мексиканской армии. Американцы отпустили его в обмен на ценную информацию.
Они надеялись, что войска Санта-Анны догонят Видаля и повесят за дезертирство, но тому удалось избежать петли и заделаться бандитом. С тех пор он промышлял конокрадством, всякий раз ускользая в Мексику, прежде чем рейнджеры успевали его поймать.
Уильям поднял потухшую трубку и зажёг её спичкой. Сделав несколько затяжек, он взглянул на Крида сквозь облачко табачного дыма.
— Ты решил отправиться за ним?
Крид снова сплюнул.
— Да. Флорес тоже идёт. Мы встречаемся в нескольких милях отсюда. Подумал, что и ты захочешь поучаствовать в веселье, если, конечно, у тебя нет других дел.
— Ничего такого, что не подождёт денёк или два, — молвил Уильям. — Нужно только прихватить кое-какие припасы и оседлать лошадь.
— Я тебя дождусь, — сказал Крид.
Уильям прислонил винтовку к стене и вошёл в свою хижину.
Он положил в седельные сумки сухари и вяленое мясо, а затем налил во флягу воды из ведра, наполненного из близлежащей реки Медины.
Уильям зарядил шестизарядный револьвер «Кольт Драгун» 44-го калибра, после чего сунул его в кожаную кобуру. Ни одному рейнджеру не придёт в голову преследовать плохих парней без пистолета, висящего на боку.
Выйдя на улицу, Уильям запер дверь и направился к загону, расположенному позади хижины, где стояла Старушка Кичи, любимая верховая лошадь.
Гнедая кобылка уверенно держалась на пересечённой местности, обладая природным инстинктом выбирать наилучшие маршруты через густой чапараль.
— Пойдём, девочка, у нас есть работа.
Уильям открыл ворота загона. Старушка Кичи практически не двигалась, пока он надевал на неё узду, седло и пристраивал сумки. Выведя её из загона, он закрыл ворота и сел на лошадь.
Крид откусывал табак от брикета, когда подъехал Уильям. Спрыгнув на землю, он взял винтовку и снова забрался в седло.
— Ты готов? — спросил Уильям.
— Родился готовым, amigo , — заявил Крид, убирая брикет обратно в сумку. Как и Уильям, он хорошо вооружился: при нём были пистолет «Кольт Уокер» и винтовка «Кентукки».
— Тогда давай вернём твоих лошадок.
Крид повернул коня и дал ему шпоры. Уильям сделал то же самое, догнав своего приятеля, и они поскакали бок о бок.
Флорес ждал их к западу от того места, где Сэнд-Крик впадает в Медину. День выдался жарким, и фермер нашёл тенистый приют в роще пеканов. Однако он сидел без дела, а отыскал следы, оставленные Видалем и его людьми, хорошо заметные в густой траве, покрывающей речные берега.
Как и ожидалось, бандиты повернули на юг, направляясь в сторону Мексики. Им необходимо пересечь Нуэсес и Рио-Гранде, прежде чем они окажутся дома в безопасности, но август перевалил за середину, настал сезон засухи, и реки кое-где почти пересохли.
— Думаете, мы сумеем догнать конокрадов до того, как они переправятся через Рио-Гранде? — задал вопрос Флорес, вытирая пот со лба.
— Мы справимся, — изрёк Уильям. — Если ты не будешь отставать от нас.
— Они забрали и нескольких моих лошадей, — ответил Флорес. — Я смогу идти в ногу с вами.
Уильям пришпорил лошадь, устремившись по следам бандитов. Придётся мчаться во весь опор, если они хотят поймать Видаля и его людей до того, как те вернутся в Мексику. Возможно, потребуется скакать всю ночь напролёт. Для Уильяма и Крида это не проблема, ведь техасские рейнджеры практически живут в сёдлах, подолгу обходясь без отдыха.
Уильям знал, что они с Кридом справятся с задачей, однако не был в полной мере уверен во Флоресе. Он также не ведал, сможет ли фермер убивать, когда придёт время. Видаль и его подельники не сдадутся без боя, особенно учитывая то, что за их головы назначена солидная награда. Когда рейнджеры настигнут конокрадов, ситуация станет жаркой и тяжёлой. Полетит свинец и польётся кровь.


День клонился к вечеру, а наша троица двигалась по холмистой местности, минуя небольшие долины, где ручьи змеятся среди зарослей пеканов и дубов.
Проезжая мимо узкого входа в каньон, Уильям заприметил что-то в траве.
— Постойте! — крикнул он.
Остальные остановили лошадей и повернули к нему свои лица.
— Нашёл что-нибудь интересное? — спросил Крид.
— Возможно.
Уильям соскользнул с седла и сделал пару шагов в сторону входа в каньон. На земле валялся окурок; мексиканцы просто обожают жалкие маленькие cigaritos.
Рейнджер поднял окурок и понюхал, сморщив нос от запаха. Определённо, это не прекрасный вирджинский табак, который он так любит.
— Свежий.
Флорес взглянул на окурок, затем перевёл взгляд на каньон.
— Думаешь, конокрады вошли туда? Я не вижу никаких следов.
Уильям осмотрелся и заметил несколько деревьев, с которых недавно срезали ветки.
— Рискну предположить, что они стёрли следы, — молвил он, указывая на свежие срезы.
Мужчины переключили внимание на окружающие холмы, внезапно забеспокоившись, что мексиканское оружие уже направлено в их сторону. Но они никого не увидели; бандиты не разместили ни караульных, ни наблюдателей.
— Полагаю, нам стоит проверить, — сказал Крид. — Если их там нет, то это может оказаться хорошеньким местечком для ночного лагеря. Скоро стемнеет.
Он первым въехал в каньон. Его конь медленно шёл вперёд; винтовка лежала поперёк седла, а палец замер на курке. Не хотелось поспешить и в засаду угодить. Флорес двигался следом, держа оружие наготове и постоянно крутя головой в поисках каких-либо признаков опасности. Уильям замыкал шествие, оглядываясь то и дело через плечо, чтобы убедиться, что к ним не подкрадываются сзади.
Через двадцать пять ярдов вновь появились следы, свидетельствующие, что бандиты и украденные лошади находятся где-то впереди.
Солнце уже село, когда каньон начал расширяться, сменяясь широкой долиной. Впереди горел костёр; в воздухе витал запах жареного мяса.
— Гниды, — тихо произнёс Крид. — Они поджаривают лошадь.
— Лучше бы это была не один из моих, — едва слышно пробормотал Флорес.
Уильям попытался сосчитать призрачные фигуры, движущиеся в свете пляшущего пламени. Вроде бы человек шесть, а может статься, что и дюжина. Справа от костра бандиты оставили украденный табун лошадей пастись в хорошей траве, а сами устроились на ночлег.
— Что скажешь, Большеногий? — Крид повернулся к приятелю.
— Говнюки не ждут гостей, — ответил Уильям. — Иначе бы выставили часовых. Предлагаю немного подождать. Набитые животы влекут сладкие сны. Как только ушлёпки захрапят, мы преподнесём им сногсшибательный сюрприз.
Крид, соглашаясь, кивнул.
— Чуток повременим.
Мужчины отступили назад по каньону. Спешившись, они отвели лошадей за невысокий холм, чтобы скрыть от посторонних глаз.
Привязав лошадей среди молодых дубов, Уильям и остальные вернулись к лагерю Видаля. Теперь совсем стемнело, и их скрытное приближение не смогли засечь бандиты. Затаившись в сотне ярдов от цели, троица приготовилась ждать.
Уильям и двое других молчали, поскольку знали, что ночной ветерок превосходно разносит малейший звук. Они слышат мексиканцев, а значит и те могут их услышать.
Минул час, и в лагере воцарилась тишина. Разговоры сменились редким храпом. Даже украденные лошади затихли.
Крид переместил свой вес, наклонился ближе к уху Уильяма и спросил:
— Что думаешь, amigo?
— Думаю, нам предстоит убийственная работа, — прошептал Уильям в ответ, медленно поднимаясь на ноги.
Крид и Флорес тоже встали; все трое осторожно подбирались к бандитам, спящим вокруг костра.
В пятидесяти ярдах Уильям взвёл до упора курок винтовки, заряженной загодя. Он заслышал ещё два глухих щелчка и понял, что его спутники сделали то же самое.
Двадцать пять ярдов. Костёр догорел почти до тлеющих углей, но его сияния хватало, чтобы освещать безмятежно дрыхнущих конокрадов. Уильям насчитал семерых, однако не мог определить, кто же из них Видаль.
Десять ярдов. Одна из бандитских лошадей уловила чужой запах и громко заржала, предупреждая хозяина о том, что что-то не так. Тот приподнялся на локтях и узрел надвигающихся из темноты высоких мужчин с длинными винтовками.
Мексиканец вскочил, выхватывая из кобуры шестизарядный пистолет. Крид выстрелил; пуля пятидесятого калибра попала в грудь и отбросила неприятеля назад, опрокинув на спину.
— Техасские рейнджеры! — во всю глотку заорал Уильям. — Всем бросить оружие!
Он знал, что о капитуляции не может быть и речи. Бандиты не сдавались без боя, а рейнджеры редко кого арестовывали. Это знаменитое пограничное правосудие, где судью и присяжных подменяют петля и пули.
Началось столпотворение. Конокрады с руганью хватались за револьверы и винтовки.
Уильям пальнул во второго мексиканца, оказавшегося на ногах. Пуля, выпущенная Сладкими Губками, угодила мужчине в левую часть груди, закрутив его волчком и заставив упасть лицом в костёр.
Большеногий переложил винтовку в левую руку, быстро вытащил пистолет и, прицелившись в очередного недруга, открыл огонь.
Вокруг летали пули, а пороховой дым застилал глаза, мешая обозревать и без того тёмное поле боя.
Взглянув направо, Уильям увидел Крида и Флореса с оружием в руках; они сражались бок о бок, давая бандитам почувствовать истинный вкус техасского ада. Большеногий улыбнулся, отметив, что фермер держится уверенно в перестрелке.
Только двое мексиканцев ещё сопротивлялись, и одним из них был Видаль. Главарь вызывающе стоял, широко расставив ноги, и с двух рук пулял из револьверов.
— Вам, болванам, ни за что меня не взять! Я пуленепробиваемый! — кричал он, лыбясь как умалишённый.
Пуля просвистела над головой Уильяма. Он поднял пистолет и в ответ спустил курок, но барабан оказался пуст.
— Чёрт подери.
Большеногий сунул револьвер в кобуру и поспешил перезарядить винтовку. В этот момент Флорес подстрелил бандита, засевшего справа от главаря.
— Вы, putas , ничего мне не сделаете! У меня есть защита!
Отбросив один из пистолетов, Видаль вцепился в ожерелье из разноцветных бусин и медвежьих когтей, которое носил на себе.
Мать Чёрного Волка подарила Уильяму похожее украшение во время его недолгого пребывания у апачей, сообщив, что оно защищает в бою.
— Я вам кишки выпущу! — грозил мексиканец.
Возможно, ожерелье Видаля и являлось сильным оберегом, но не делало владельца непобедимым или неуязвимым.
Крид выстрелил из револьвера, попав мексиканцу в живот.
Из раны хлынула кровь. Видаль вскрикнул от боли.
Крид шагнул вперёд, взвёл курок и вновь выпустил пулю.
Видаль схватился за грудь.
— Pendejo , я помню тебя.
Крид остановился в нескольких футах от Видаля и плюнул бандиту на сапог.
— Ага. Мне ещё тогда следовало тебя прикончить.
Он надавил на спусковой крючок, однако ничего не произошло. Пистолет Крида был пуст.
Видаль опустил взгляд на носок правого сапога, мокрый от табачного сока.
— За это ты умрёшь.
Мексиканец вскинул револьвер, целясь в Крида. Но прежде чем он успел нажать на курок, ночь разорвал грохот двух длинноствольных винтовок.
Уильям и Флорес выстрелили практически одновременно, и две тяжёлые пули пробили Видалю грудь.
Бандит упал замертво, уставившись в звёздное небо широко открытыми глазами; на его лице читалось потрясение.
Крид обернулся и, нахмурившись, посмотрел на своих спутников.
— Мля. Парни, он был моим.
— Извини, — виновато развёл руками Уильям. — Мы позволим тебе завалить следующего.
— Как вы думаете, где он это взял? — Крид указал на ожерелье Видаля.
— Может, купил у старой индейской ведьмы, которая поселилась неподалёку от твоего дома. Люди поговаривают, что у неё есть силы, — высказал предположение Уильям.
— «Силы»? — Флорес рассмеялся. — От доброй пули языческая побрякушка не убережёт.
— Я хочу сделать из Видаля пример, — молвил Крид. — Предупреждение, которое до чёртиков напугает других бандитов.
Уильям ухмыльнулся, извлекая Бутча из ножен.
— Знаю я, как такое оформить. Вы идите и соберите своих лошадей; это не займёт много времени. И приведите сюда осёдланную лошадку для нашего дружка.
Когда мужчины ушли, Уильям опустился на колени рядом с Видалем.
— Это ничуть не больно.
Рейнджер провёл лезвием по шее Видаля, глубоко прорезая плоть; из раны хлынула кровь. И тут послышался стон.
Что за...
Уильям остановился и огляделся по сторонам, допуская, что один из конокрадов ещё жив. Однако они лежали абсолютно неподвижно; все были мертвы.
Большеногий воззрился на Видаля.
— Ты хотел что-то возразить, amigo?
С минуту он изучал лицо с остекленевшими глазами в поисках признаков жизни. Если и имел место какой-либо звук, то это всего лишь посмертное шипение выходящего воздуха… и ничего более.
Перестань сам себя пугать и займись делом.
Наклонившись, Большеногий во второй раз полоснул ножом по шее бандита; острое лезвие рассекло мышцы, сухожилия и позвонки.
Ещё один взмах клинка, и голова Видаля отделилась от тела.
— Я же говорил тебя, что это не больно. — Уильям рассмеялся.
Он вытер окровавленный нож о рубашку мексиканца, а затем убрал обратно в ножны.
Крид вернулся, ведя за собой осёдланного мустанга.
— Засранец выглядит намного лучше, — одобряюще кивнул он, увидев обезглавленный труп.
— Помоги-ка мне усадить его верхом.
Рейнджеры подняли Видаля в седло и накрепко привязали в разных местах несколькими верёвками, чтобы тот не упал.
Закрепив тело, Уильям надёжно приладил отрезанную голову к передней луке седла.
Зная, что бандиты никуда не ходят без шляп, Крид надел на голову Видаля чёрное сомбреро и зафиксировал шнурок под подбородком.
Приятели, закончив, расхохотались. Мексиканец сидел в седле прямо; поводья привязаны к рукам; мёртвый взгляд устремлён вперёд.
— Я представляю вам техасского всадника без головы! — торжественно объявил Уильям, буквально давясь от смеха. — Ужас ничейных земель, гарантированно вселяющий страх в сердца бандитов и дикарей!
— И всех остальных, кто его видит, — добавил Крид.
Уильям развернул мустанга головой к выходу из каньона и занёс правую руку, собираясь смачно шлёпнуть по крупу.
Но когда он начал опускать руку, раздался голос, заставивший его замереть.
— Сволочь! Я тебя за это достану.
Голова Видаля медленно повернулась к Уильяму лицом; глаза бандита с ненавистью впились в рейнджера, а рот скривился от гнева.
— Я доберусь до тебя. Просто подожди, — прохрипел мексиканец.
Крид отпрыгнул назад.
— Это невозможно. Ты умер.
Однако душа Видаля не перешла на другую сторону и не заняла особого места в Аду, наслаждаясь вкусом кофейного напитка в компании Люцифера. Она по-прежнему находилась в теле. Каким-то неизъяснимым образом мексиканец всё ещё был жив.
Уильям перевёл взгляд с отрезанной головы на воскресшего мертвеца, сидящего верхом, и заметил индейское ожерелье на его шее.
Я пуленепробиваемый.
— Быстро! Хватаем ожерелье! — крикнул Уильям.
Но не успели мужчины двинуться с места, как безголовое тело Видаля пришпорило мустанга, и тот рванул вперёд. Бандита привязали к седлу, однако его ноги оставили свободно болтаться.
Мустанг галопом унёсся в ночь, оставив далеко позади двух ошеломлённых техасских рейнджеров.


Старуху звали Наша, и она, вероятно, считалась долгожительницей среди апачей. Кожа на её лице и руках потемнела от времени и покрылась бесчисленным множеством морщин, напоминающих извилистые трещины в пустынной земле. Но глаза оставались по-прежнему ясными; они полнились умом и хитростью, словно у матёрой волчицы.
Мужчины искали местонахождение старушечьего шатра несколько дней, хотя крошечное строение из жердей и вязанок сухих трав стояло на виду. Казалось, что скромное жилище и старая женщина, проживающая в нём, находятся под магическим покровом, и их нельзя найти, пока сама хозяйка не позволит.
Флорес отказался идти с рейнджерами, наслушавшись баек о старухе, а ещё ужасных легенд о колдовстве и нечистой силе. Даже некоторые соплеменники побаивались и старались держаться подальше. Однако многие верили, что Наша обладает целительными способностями, и несли еду и табак в обмен на очистительные ритуалы и лечебные травы.
Кожаный кисет с превосходным вирджинским табаком, который принёс Уильям, лежал перед ней на земляном полу. Она не взяла кисет в руки, чтобы изучить содержимое, а лишь бросила на него мимолётный взгляд. Вместо этого Наша тихо сидела и слушала историю, рассказываемую Большеногим.
Он поведал о Видале и о том, что обезглавленный бандит, мёртвый, но живой, разъезжает по округе, терроризируя техасцев и индейцев, заставляя жителей поселений бежать в страхе, а фермеров — собирать пожитки и перебираться в другие места. Рейнджер признал, что это его вина, и попросил помочь убить того, кто уже давно должен был испустить дух.
— Он носит что-то вроде этого, — сказал Уильям, доставая из сумки ожерелье апачей и кладя его поближе к старухе.
Та посмотрела на амулет, затем подняла и медленно провела по нему пальцами.
— Сильное лекарство, — молвила она голосом, напоминающим шелест осенних листьев на ветру. — Тот оберег Видаль украл у меня. К тому же он увёл моего пони.
— Он украл у тебя? — удивился Уильям.
Наша утвердительно кивнула, возвращая ожерелье.
— Что мы можем сделать, дабы остановить Видаля? — задал вопрос Крид. То были первые слова, произнесённые им с момента входа в шатёр.
— Не ты. Он... — Старуха уставилась на Уильяма. — Это твоя пуля убила его. Это ты лишил его головы. Только ты способен окончательно упокоить его. Но нужно торопиться, поскольку сила Видаля крепнет с каждой ночью. Возможно, ты уже опоздал.
— Что мне делать? — спросил Уильям.
— Сначала необходимо снять с него оберег.
Наша потянулась куда-то за спину, достала крючковатую иглу и моток ниток, а затем подала Большеногому.
— Этим пришьёшь ему голову обратно. Потом ты должен убить его снова.
— И тогда безумие прекратится?
Старуха вновь кивнула.
— Только если похоронишь Видаля должным образом.
Она полезла в кожаную сумку, расшитую бисером, и извлекла оттуда бутылочку из зеленоватого стекла, наполненную прозрачной жидкостью и плотно закрытую пробкой.
— Вылей на его тело.
Наша передала бутылочку Уильяму.
Тот принял дар, разглядывая содержимое через мутное стекло.
— Святая вода что ли?
— Очень святая, — ответила старуха, и улыбка тронула уголки её губ.


Уильям и Крид искали Видаля на ничейной земле между реками Нуэсес и Рио-Гранде, но прошла неделя, а они всё ещё не настигли живого-мёртвого мексиканца. Однако напарники не падали духом, расспрашивая по пути многих людей, видевших техасского всадника без головы, и знали, что идут по верному следу. Небольшой охотничий отряд команчей даже утверждал, что нашпиговал бандита стрелами, недоумевая, почему они не вышибли того из седла.
Была уже почти полночь, и круглобокая луна тускло светила в ночном небе, когда рейнджеры заприметили одинокого всадника, движущегося через кустарник.
— Это он! — воскликнул Крид, указывая на тёмный силуэт.
— Откуда такая уверенность?
— А кто ещё сподобится разъезжать ночью по бандитским территориям?
Крид пришпорил коня, погнавшись за всадником. Уильям не отставал.
— Я должен стать тем, кто убьёт Видаля! — напомнил Большеногий своему приятелю.
Крид кивнул в знак согласия.
— Убивай сколько душе угодно, а я помогу его изловить!
Всадник на полном скаку огибал колючие кактусы опунции и густые кусты чапараля.
Приблизившись, рейнджеры узрели, что тот действительно без головы. Из его спины торчало несколько индейских стрел.
Голова Видаля, добротно зафиксированная на луке седла, чуть подпрыгивала, пока мустанг мчался галопом по пересечённой местности.
Преследователи находились в двадцати ярдах позади всадника, когда его голова повернулась к ним, широко распахнув глаза от удивления.
— Я вижу вас! — крикнул бандит.
Крид поднял винтовку и наклонился вперёд в седле, прицеливаясь.
— Ты не сможешь причинить ему вреда! — предупредил Уильям, когда увидел, что напарник собирается сделать.
— Мне нужен не он! — ответил Крид. — Его мустанг!
Вспышка от выстрела винтовки 50-го калибра на миг осветила ночь. Пуля вошла мустангу в бок, повалив животное и всадника.
Рейнджеры молниеносно преодолели дистанцию и спешились, добравшись до Видаля прежде, чем осела пыль, взметённая падением. Мустанг оказался мёртв, а бандит был по-прежнему привязан к седлу. Голова мексиканца не пострадала.
— Глупые pendejos! — бранился Видаль, сплевывая грязь. — Вам меня не убить!
— Скоро мы это выясним, amigo. — Большеногий сорвал с бандита ожерелье.
— Отдай, вор. Оно моё.
— Я знаю одну старую женщину из племени апачей, утверждающую обратное. — Уильям передал ожерелье
Криду, а тот сунул его в сумку.
Видаль выглядел ошарашенным.
— Старуха? Что она вам сказала?
— Она много о чём нам поведала. — Большеногий извлёк из сумки изогнутую иглу и моток ниток, а затем вдел нить в игольное ушко.
Потом он отвязал и поднял голову бандита.
— Что ты творишь? — Видаль угрожающе щёлкнул зубами. — Только приблизься, и я откушу тебе нос.
— Сейчас, сейчас... Ничего подобного ты не сделаешь.
Уильям приложил отрезанную голову к шее Видаля. Тело мексиканца неистово дёргалось, сопротивляясь верёвкам.
— А ну-ка прекрати! — прикрикнул рейнджер, упираясь коленом в грудь Видаля. — Или пришью тебе голову задом наперёд!
Угроза, похоже, подействовала. Бандит угомонился и не шевелился.
— Так-то лучше.
Зажав крючковатую иглу между большим и указательным пальцами, Уильям пронзал остриём плоть Видаля, соединяя голову с обрубком шеи, при каждом стяжке туго натягивая нить. Закончив, он завязал узел на нитке и оторвал лишнее.
Получилось не очень искусно. Всё делалось поспешно и небрежно; ни вены, ни мышцы, ни позвонки не были восстановлены. Однако это не имело значения. Ведь мексиканец снова цел, а ещё зол, как и прежде.
— А теперь развяжи меня и отпусти.
— Без проблем, amigo. — Уильям вытащил Бутча из ножен. — Будь паинькой, пока я перерезаю верёвки.
Рейнджер освободил бандита от пут, удерживающих в седле. Затем отступил назад, вкладывая нож в ножны.
Видаль вскочил на ноги, ругаясь, плюясь и пиная землю. Он схватил камень и швырнул в Уильяма, но промахнулся.
— Ах ты puta!
— Разве так благодарят? — задал вопрос Большеногий.
— Нет, не так, — изрёк Крид, бросая напарнику заряженную винтовку.
Тот поймал оружие и одним профессиональным движением выстрелил, попав Видалю в сердце, тем самым положив конец его претензиям.
Бандит рухнул навзничь, ударившись спиной о землю.
Уильям подошёл и ногой толкнул Видаля, однако мексиканец не отреагировал.
— По-моему, мёртв.
— Давай-ка уложим его в землю, пока он не передумал, — предложил Крид.
Воспользовавшись небольшой лопатой, рейнджеры выкопали неглубокую могилу. Прежде чем бросить бандита в яму, Уильям достал стеклянную бутылочку, которую дала Наша.
— Удивительно, что ведьма из племени апачей использует святую воду, — молвил Уильям, вытаскивая пробку и окропляя мертвеца содержимым бутылочки.
— Пахнет не святой водой. — Крид брезгливо поморщился.
— Ага, — согласился Уильям. Он опустил пустую бутылочку рядом со свежевырытой ямой.
— По крайней мере, больше не будет историй о всаднике без головы.
Мужчины столкнули труп Видаля в могилу, засыпав землёй и камнями. Они не стали утруждать себя водружением надгробия и чтением молитв, полагая, что бандит уже искупает грехи в Аду.
Вскочив на лошадей, рейнджеры направились восвояси.
Если бы они немного подождали или хотя бы оглянулись, то с удивлением увидели бы, как бандит медленно выбирается из могилы, встаёт на ноги и гневно потрясает кулаками.
— Я до вас ещё доберусь! — выкрикнул Видаль.
Он остановился, внезапно осознав, что его одежда сырая.
— Что вы сделали? — Мексиканец потрогал рубашку. — Почему я мокрый?
Он понюхал пальцы и закашлялся.
— Это же моча! Вы обоссали меня!
Видаль топтал землю, подпрыгивая в бешенстве. Вдруг он приметил пустую бутылочку, лежащую возле могилы, и услышал в глубине своего сознания старушечий смех.
— Стоп… Я знаю эту бутылку. — Бандит нюхнул рубашку. — Это её моча... старухи… Puta Madres !
В ярости он повернулся и пнул большой камень, ударив по нему с такой силой, что ударная волна прокатилась не только по ноге, но и по всему телу, заставив тонкую нить на шее лопнуть.
Голова Видаля откинулась назад и отделилась от туловища.
Она шибанулась о землю и покатилась, остановившись рядом с камнем, который пнул Видаль, чтобы наблюдать за тем, как тело слепо шатается в техасской ночи.
— УБЛЮДКИ!