«Годовщина свадьбы» Рэд Лаго

Если бы Гэри мог съесть останки своей жены, не подавившись пеплом, он бы это сделал. В тот момент, когда взял урну в руки, он осознал, что она никогда больше не будет с ним достаточно близко. Даже когда он спал, прижимая к груди холодную урну из нержавеющей стали, Кэт не была с ним по-настоящему.
Сладкий, теплый аромат воспоминаний о ней разнесся по дому, пока прах самой Кэт запекался в поднимающемся пироге. Гэри облизнул губы при мысли о том, что его жена присоединится к нему способом, гораздо более приятным, чем поедание пепла. На кухонном прилавке лежал верхний слой их свадебного торта, впитавший лучистое тепло духовки и оттаявший. Завтра, в их первую годовщину, они должны были съесть сохраненную часть торта. Но ее неожиданная смерть оставила Гэри участвовать в этой традиции в одиночестве.
Когда прозвенел таймер, Гэри извлек из духовки круглую форму с пирогом, в центре которого образовался холмик. Трудно было устоять перед ароматом шоколада, смешанного с ароматом самой Кэт. После того, как пирог остыл, Гэри заботливо покрыл его глазурью, а затем положил на него верхний ярус сохраненного свадебного торта. Завтра он совершит ритуал поедания торта, и Кэт останется с ним навсегда.


Прежде чем в окна проник свет рассвета, Гэри был уже одет. Надев свой лучший костюм и любимый галстук Кэт, он был готов начать. В руке он держал фотографию десять на пятнадцать сантиметров в рамке. На ней была запечатлена их с Кэт свадебная церемонии разрезания торта. Вместо того, чтобы романтично покормить друг друга тортом, они перепачкали лица. Гэри вспомнил, как сладкие ошметки разлетались вокруг и падали на пол. Подбородок и щеки Кэт были испачканы персиково-розовой глазурью, и ее улыбка тогда сделала его самым счастливым человеком на свете.
Слезы текли по щекам Гэри, а руки дрожали, когда он зашел на кухню. На стойке, где он оставил на ночь двухъярусный торт, стояла лишь пустая форма. Пол рядом с кухонной стойкой был покрыт пористыми остатками шоколадного бисквита и размазанными каплями разноцветной глазури. Сладкий след вел из кухни к кабинету.
Открыв дверь кабинета, где Кэт обычно до поздней ночи сидела и читала свои книги, Гэри щелкнул выключателем. Мягкий приглушенный свет желтой напольной лампы, стоящей возле ее любимого кресла для чтения, освещал комнату. В кресле сидела сама Кэт, обнаженная. Гэри не мог в это поверить. На мгновение он задумался, не был ли увиденное им ужасным кошмаром — авария, похороны, последний месяц, проведенный в скорби. Кэт посмотрела на него и улыбнулась, но в выражении ее лица было что-то странное. Гэри подошел на несколько шагов ближе, но, казалось, это каким-то образом сделало ее образ каким-то расплывчатым.
— Кэт? — позвал он дрожащим голосом. — Скажи, что это действительно ты.
С каждым приближающимся шагом образ его жены становился похожим на картину. Словно какой-то великий художник эпохи Возрождения пришел сюда посреди ночи и нарисовал ее, чтобы Гэри мог полюбоваться. Но взгляд глаз Кэт следовал за ним, а алые губы растянулись в улыбке. Она была жива.
— Тебе, должно быть, холодно, — воскликнул Гэри и, схватив фланелевое одеяло, лежащее на краю дивана, накинул его ей на плечи.
От Кэт пахло сладкой ванилью. Ее губы приоткрылись, и между ними появилась тоненькая паутинка слизи. Нет, не слизи. Чего-то другого. Гэри дотронулся пальцем до красного вещества, тянущегося у нее между губ, и растер его. Между пальцами он почувствовал какие-то крупинки, а по запаху вещество было похоже на глазурь. Лизнув палец, Гэри почувствовал вкус сахарной глазури и отшатнулся.
— Кэт, ты можешь со мной поговорить?
Она уставилась на него, отчаянно пытаясь что-то сказать. Гэри наклонился, чтобы попытаться услышать, что она скажет, но из ее уст не вышло ни слова. От нее доносился лишь теплый аромат свежеиспеченного торта.
Сердце Гэри бешено колотилось в груди, и он стал расхаживать по комнате, пытаясь понять, что делать дальше. Его жена вернулась, и он должен был обеспечить ее безопасность.
— Я скучал по тебе, — сказал Гэри и заплакал, согнувшись пополам. — Так сильно!
Медленно, словно тягучая патока, Кэт наклонилась вперед и поднялась с кресла. На обивке остался тонкий слой шоколадного торта и глазури телесного цвета. Подбежав к ней, чтобы проверить, нет ли повреждений, Гэри увидел, что весь слой глазури, покрывавший ее спину, исчез. Задняя часть ее ног и ягодицы тоже были лишены глазурированной кожи, обнажая пористый шоколадный корж под ней с неровностями, образовавшимися из-за отвалившихся кусочков.
Гэри протянул вперед руки, не зная, что сделать, чтобы помочь ей.
Фланелевое одеяло упало с ее плеч, забрав с собой кусок груди Кэт. По пути на пол оно скользнуло по ее груди и животу, и от глазури, имитирующей ее кожу, ничего не осталось. Обнажилось еще больше укромных уголков ее бисквитных внутренностей.
Гэри, кинувшись к одеялу, соскреб с него глазурь и стал размазывать ее по телу жены.
Голубые глаза Кэт встретились с его. Медленное движение ее головы из стороны в сторону говорило ему «нет», но Гэри не мог потерять ее снова. Собрав все кусочки, которые только мог, он прижал их к ее телу, но они снова упали на пол, поэтому Гэри надавил сильнее. Его рука глубоко погрузилась в ее бедро, и теплый, влажный пирог коснулся его пальцев. Гэри быстро сделал шаг назад, но ущерб уже был нанесен. Нога Кэт подкосилась, и она рухнула на пол. Из-за отсутствия костей и мышц, поддерживающих ее, руки не смогли остановить ее падение, и Кэт разбилась вдребезги, разлетевшись на куски.
Гэри опустился на колени рядом с ее изуродованным телом. Единственной оставшейся нетронутой частью было идеальное подобие половины ее лица. Подняв руку, он вытер слезы, попутно размазывая глазурь по своим щекам, носу и губам.
Не удержавшись, Гэри слизнул с руки сладкие кусочки десерта, и нежный вкус жены на языке успокоил его. Закрыв глаза, он сунул палец в рот, слизывая сладость, и Кэт скользнула по его горлу в живот. Эта частичка ее всегда будет его частью.
Но этого было недостаточно. Гэри нужно было больше ее. Он начал с крошек. На четвереньках он ползал, собирая непригодные для спасения Кэт кусочки, и горстями засовывал их в рот. Закончив с полом, Гэри принялся за кресло, вылизав его дочиста. Потом одеяло. Ворсинки фланели щекотали его лицо, пока он царапал ткань зубами. Живот Гэри раздулся, но он продолжал до тех пор, пока не убрал весь беспорядок, окружавший Кэт.
От его жены практически ничего не осталось. Одна нога и туловище. Рука с вытянутой искалеченной кистью. Голова с половиной ее великолепного лица.
Выражение ее лица умоляло его остановиться, но он не мог. Восхитительный вкус его жены оказался лучше, чем он когда-либо мог себе представить. И Гэри решился. Он потянулся к руке Кэт, и она попыталась пошевелить ею, но ее пальцы едва дернулись. Зарывшись пальцами в пористый бисквит, он оторвал ее кисть и засунул ее в рот. Добравшись вверх по ее руке к плечу, Гэри столкнулся с ней лицом к лицу. Опечаленное лицо жены умоляло его остановиться… или, возможно, она умоляла его покончить с этим.
Гэри побежал на кухню за ножом, попутно поскользнувшись на глазури. Вернувшись, он начал гладить черные блестящие волосы Кэт, пальцами оставляя за собой бороздки.
— С годовщиной, любовь моя! — сказал Гэри, вонзая большой нож ей в голову и разрезая ее пополам. Отделив лицо Кэт, Гэри взял его в руки. Последний поцелуй в ее алые губы, и Гэри сожрал ее — каждую крошку.
Каким бы объевшимся он себя ни чувствовал, Гэри запихнул все тело своей жены до последней крошки в свой болезненно-раздутый живот, а затем еще долго лежал на полу среди сладких, ароматных останков своей жены, довольный тем, что она навсегда будет его частью.