«Ещё» Рэмси Кэмпбелл

Вскоре Брайант устал от Виррал Вэй. Он исследовал все парки Ливерпуля, но обнаружил, что природа слишком неумолима для него. Несомненно, для ботаника эта тропа значила бы больше, но для Брайанта она выглядела именно так: заросшая железная дорога, лишенная своей линии. Иногда она вела под мостами, полыми, как свисток, а потом, казалось, на многие мили затягивала его в ловушку между берегами. Когда она поднималась на уровень земли, то показывала ему поля, слишком пышные для комфорта, живые изгороди, деревья, зелень, настолько неяркую, что ее оттенки сливались в единую угнетающую массу.
Он не был уверен, что в конце концов сделало миниатюрную долину невыносимой. Дети, словно сбитые с рельсов поезда, перебегали ему дорогу. Огромные собаки выныривали из подлеска, чтобы наброситься на него и вымазать ему лицо, но больше всего его раздражали мухи, которых вывел на улицу конец июня, первый жаркий день в году. Они затуманивали зрение, как от утомления, их непрекращающееся жужжание, казалось, заглушало все его чувства. Когда он услышал где-то над собой грузовики, он вскарабкался в первый попавшийся пролом в зарослях, не дожидаясь следующего официального схода с тропы.
К тому времени, когда он понял, что тропа никуда не ведет, он уже пересек три поля. Казалось, лучше идти дальше, хотя звук, который он принял за грузовики, теперь, когда он оказался на открытой местности, оказался отдаленными тракторами. Он не думал, что сможет найти дорогу назад, даже если захочет. Конечно, в конце концов, он вышел бы на дорогу.
Когда он обошел еще несколько полей, он уже не был так уверен. Он чувствовал себя липким, скованным жужжанием и зеленью - как муха в мухоловке. Под безоблачным небом не было ничего, кроме бунгало, трех полей и рощицы слева от него. Возможно, он мог бы выпить там, спрашивая дорогу.
До бунгало было трудно добраться. Однажды ему пришлось проделать обратный путь по трем сторонам поля, когда он подошел достаточно близко, чтобы увидеть, что сад, окружавший дом, выглядел по меньшей мере таким же заросшим, как и железная дорога.
Тем не менее, кто-то стоял перед бунгало, по колено в траве - женщина с белыми плечами, стоявшая совершенно неподвижно. Он поспешил обойти лабиринт заборов и изгородей, ища дорогу к ней. Он подошел уже совсем близко, когда увидел, какая она старая и бледная. Одной рукой она опиралась на заброшенный скворечник, и на мгновение ему показалось, что плечи ее кафтана длиной до щиколоток побелели от помета, как и скворечник. Он энергично потряс головой, чтобы избавиться от жара, и тут же увидел, что это длинные белые волосы беспорядочно разметались по ее плечам, потому что они слегка колыхались, когда она позвала его.
По крайней мере, он полагал, что она зовет его. Когда он подошел к ней, подняв ворота с заросшей сорняками тропинки, она все еще хлопала в ладоши, но теперь для того, чтобы отмахнуться от мух, которые, казалось, еще больше привязались к ней, чем к нему. Ее глаза казались остекленевшими и пустыми; на мгновение у него возникло искушение уйти. Потом они посмотрели на него, и в них была такая мольба, что он вынужден был подойти к ней, чтобы узнать, в чем дело.
Должно быть, в молодости она была красива. Теперь ее длинные руки и лицо в форме сердца были костлявыми, кожа на них обветшала, но она все еще могла бы быть привлекательной, если бы ее цвет лица не был таким серым. Возможно, на нее подействовала жара - она вцепилась в скворечник так, словно могла упасть, если ослабит хватку, - но тогда почему она не пошла в дом? Затем он понял, в чем дело; что именно поэтому он ей и нужен, так как она дрожащей свободной рукой указывала на бунгало. Ее ногти были очень длинными.
- Вы можете помочь мне войти? - сказала она.
Ее голос приводил в замешательство: чуть громче вздоха, его почти не было. Несомненно, в этом также была виновата жара.
- Я постараюсь, - сказал он, и она сразу же направился к дому, минуя клумбу роз и рокарий, настолько заросшую, что казался далекой горой в джунглях.
Ей пришлось остановиться, не доходя до бунгало. Он пошел дальше, так как она слабо указывала на открытое окно кухни. Когда он проходил мимо нее, то обнаружил, что она надушилась духами, да так сильно, что даже на открытом воздухе это было приятно. Наверняка ей было за семьдесят? Он был шокирован, хотя и понимал, что это узкий кругозор. Возможно, именно духи привлекли к ней мух.
Окно на кухне было слишком высоко, чтобы он мог дотянуться до него без посторонней помощи. Предположительно, она считала, что его можно оставлять открытым, пока ее нет дома. Он обошел дальнюю часть бунгало и зашел в открытый гараж, где среди вони горячего металла и масла стояла пыльная машина. Там он нашел ящик с инструментами, который подтащил к окну.
Когда он поставил прямоугольный ящик на торец и подтянулся, он не был уверен, что сможет протиснуться. Он отцепил фрамугу и сумел просунуть плечи в отверстие. Он подался вперед, отцепленный брус бил по позвоночнику, пока его бедра не уперлись в раму. Он застрял в воздухе, над серой кухней с затхлым запахом, болтаясь, как струна пластикового лука на дальней стене. Он не мог перетащить себя ни вперед, ни назад.
Вдруг ее руки схватили его за бедра, подталкивая вверх к ягодицам. Должно быть, она забралась на ящик с инструментами. Несомненно, ей не терпелось затащить его в дом, но ее внезапная отчаянная сила заставила его насторожиться, и не в последнюю очередь потому, что он почувствовал себя практически жертвой нападения. Тем не менее, она дала ему возможность пошевелить бедрами, и он справился. Он неловко опустился вниз, головой вперед, цепляясь за край раковины, а затем, покачиваясь, спустил ноги вниз.
Он сразу же направился к двери. Хотя кухня была почти пустой, пахло в ней затхлостью. В раковине пара тарелок торчала из воды цвета свиного сала, в которой плавало несколько дохлых мух. Мухи переползали через заляпанные молочные бутылки на подоконнике или бились у окна, так же как и он, пытаясь найти выход. Он думал, что нашел его, но дверь была заперта на врезной замок, а сломанный ключ застрял в отверстии.
Он пытался повернуть ключ, пока не убедился, что это бесполезно. Мало того, что его стержень был защелкнут в замке, ключ заклинило в механизме. Он поспешил из кухни к входной двери, которая находилась в стене под прямым углом к заклинившей двери. Входная дверь также была закрыта на врезной замок.
Возвращаясь к кухонному окну, он наткнулся на холодильник. Должно быть, он был не совсем закрыт, так как распахнулся настежь - впрочем, это не имело значения, поскольку в холодильнике не было ничего, если не считать вялую муху. Должно быть, она вышла купить провизию - предположительно, ее покупки лежали где-то в подлеске.
- Не подскажете, где ключ? - терпеливо спросил он.
Она цеплялась за наружный подоконник и, казалось, пыталась отдышаться. По движениям ее губ он понял, что она говорит:
- Оглянитесь вокруг.
В кухонных шкафах не было ничего, кроме нескольких банок с печеными бобами и мясом, с которых облупились этикетки. Он вернулся в прихожую, где было тесно, жарко и душно. Даже здесь он не был свободен от жужжания мух, хотя и не мог их видеть. Напротив входной двери стоял шкаф, в котором хранились швабры и щетки, покрытые старческой пылью. Он открыл четвертую дверь от холла в гостиную.
В длинной комнате пахло так, словно ее не открывали несколько месяцев, и выглядела она, как пародия на вкус среднего класса. Посеребренные пушечные орудия противостояли друг другу по всей длине выложенной галькой каминной полки, по обе стороны которой висели портреты королевской семьи. Здесь был шкаф, полный кукол всех народов, здесь - книжный шкаф с конденсированными книгами "Ридерз Дайджест". На одной стене был приколот именной плакат с изображением корриды, на другой - десятигаллонная шляпа. При наличии стольких вещей казалось странным, что комната не использовалась.
Он начал искать, стараясь не обращать внимания на шум мух - он раздавался где-то дальше в доме и был похож на чей-то стон. Ключа не было ни на фиолетовой салфетке, ни по бокам подушек; не было его и на маленьком столике, заваленном экземплярами "Контакта". Xихикнув, он на мгновение принял его за журнал о сексуальных контактах. Ключа не было ни под ярко-зеленым ковром, ни на полках. Куклы беспомощно смотрели на него.
Он затаил дыхание - и потому, что неприятный запах, который ассоциировался у него с кухней, казался здесь еще сильнее, и потому, что каждое его движение вздымало пыль. Вся комната была бледной от нее; неудивительно, что ресницы кукол были такими густыми. Должно быть, у нее больше нет сил убираться в доме. Теперь он закончил поиски, и, похоже, ему пришлось углубиться в дом, где, казалось, было еще больше мух. Он был уже у дальней двери, когда оглянулся. Неужели под стопкой журналов лежит ключ?
Он только начал вытаскивать металлический предмет, как увидел, что это ручка, но журналы уже начали падать. Когда они рассыпались по полу, некоторые из них открылись на фотографиях: люди, связанные мучительным образом, пухлая женщина в поясе для чулок и размахивающая плетью.
Он подавил свое возмущение, прежде чем оно успело овладеть им. Вот тебе и первое впечатление! В конце концов, старуха, наверное, когда-то была молодой. Правда, эта мысль была довольно снисходительной - и тут он увидел, что дело не только в этом. Одному из номеров журнала было не больше нескольких месяцев.
Он пожал плечами, пытаясь сделать вид, что это не имеет для него значения, когда какое-то движение заставило его поднять взгляд на окно. Старушка смотрела на него. Он вскочил из-за стола, как будто она поймала его на воровстве, и поспешил к окну, показывая пустые руки. Возможно, она не успела разглядеть его за просмотром журналов - должно быть, ей потребовалось время, чтобы пробраться через заросли вокруг дома, - потому что она лишь указала на дальнюю дверь и сказала:
- Загляните туда.
Сейчас ему не хотелось заходить в спальню, как бы абсурдно это ни было. Может быть, он мог бы открыть окно, за которым она стояла, и поднять ее, но окно было заперто, и ключ, несомненно, был где-то в доме. А вдруг он его не найдет? Тогда ей придется передать ему оставшиеся на улице инструменты, и он таким образом откроет дом. Он заставил себя пойти к дальней двери, чувствуя себя при этом не в своей тарелке. По крайней мере, он избежит ее взгляда и ему не придется гадать, что она думает о нем.
В отличие от остальных бунгало, которые он видел, холл за дверью был темным. Он мог видеть мерцание трех дверей и несколько фотографий в рамках вдоль стен. Шум мух был громче, хотя в самом зале их, похоже, не было. Теперь, когда он был ближе, шум, который издавали насекомые еще больше походили на чей-то слабый стон, и запах гнили тоже усилился. Он затаил дыхание и надеялся, что ему придется обыскать только ближайшую комнату.
Открыв дверь, он с облегчением обнаружил, что это ванная комната, но ее состояние не принесло облегчения. Ванна и умывальник были запылены, между кранами сидели пауки. Неужели она мылась на кухне? Но как долго там стояла застоявшаяся вода? Он поискал среди баночек с мазями и лосьонами на карнизе окна, все они были набухшими от талька; он вздрогнул, когда он заскрипели под его пальцами. Ключа не было.
Он поспешил выйти, но остановился в дверях. Открыв дверь, он осветил зал и смог разглядеть фотографии. Это были свадебные фотографии, все семь. Хотя женихи были разными - здесь летчик с тонкими усиками, там - грузный мужчина, который мог бы быть магнатом или поваром, - невеста на всех была одна и та же. Это была женщина, владевшая домом, которая старела по мере продвижения фотографий, пока на самой последней, где она держалась за мужчину с большим носом и окладистой бородой, она не стала выглядеть почти такой же старой, как сейчас.
Брайант почувствовал, что неловко ухмыляется, как будто над шуткой, которую он не совсем понимал, но чувствовал, что должен понять. Он быстро взглянул на две оставшиеся двери. Одна из них была плотно заперта снаружи - та, за которой слышался прерывистый звук, похожий на стон. Он сразу же выбрал другую дверь.
Она вела в спальню старушки. Он почувствовал острую неловкость еще до того, как увидел короткую прозрачную ночную рубашку на двуспальной кровати. Тем не менее, ему пришлось смело войти в комнату, потому что туалетный столик представлял собой клубок браслетов и ожерелий, идеальное место для потери ключей; зеркало удваивало путаницу. Но как только он увидел фотографии, прислоненные к зеркалу, какой-то инстинкт заставил его сначала посмотреть в другое место.
Там не было ничего, что могло бы его задержать. Он заглянул под кровать, приподняв для уверенности обе стороны покрывала. Только когда он увидел, что его пальцы стали серыми, он понял, что на кровати много пыли. Несмотря на углубление в середине кровати, он мог только предположить, что она спала в комнате, закрытой на засов.
Он поспешил к туалетному столику и начал разбирать драгоценности, но как только увидел фотографии, его пальцы затряслись и стали непослушными. Дело было не только в том, что фотографии носили откровенно сексуальный характер, но и в том, что на всех них она была совсем не моложе, если вообще была моложе, чем сейчас. Судя по всему, ей и ее бородатому мужу нравилось быть связанными, и это было лишь самым мягким из их занятий. Где сейчас был ее муж? Неужели его предшественники сочли ее слишком привлекательной для себя? Брайант уже закончил копаться в драгоценностях, но не мог оторвать взгляд от фотографий, хотя они показались ему ужасающими. Ощущая нарастающее смешанное чувство тревоги, возбуждения и страха, он все еще смотрел на них, когда она посмотрела на него через окно, которое отражалось в зеркале.
На этот раз он был уверен, что она знает, на что он смотрит. Более того, он был уверен, что ему было суждено найти фотографии. Наверное, именно поэтому она поспешила обойти дом снаружи и посмотреть. Восстанавливала ли она силы? Несомненно, ей пришлось продираться сквозь заросли, чтобы вовремя добраться до окна.
Он направился к двери, не глядя на нее, и молился, чтобы ключ оказался в единственной оставшейся комнате, и тогда он сможет выбраться из дома. Он прошел через коридор и подергал ржавый засов, пытаясь открыть дверь, пока его страх не усилился. Его борьба с засовом вызвала в комнате звук, похожий на стон, но это не повод ожидать пыточной камеры. Тем не менее, когда засов разом выскочил из гнезда и дверь распахнулась внутрь, он, пошатываясь, вернулся в коридор.
В комнате было не так уж много: только кровать и самый неприятный запах. Это была единственная комната, где шторы были задернуты, так что ему пришлось напрячь глаза, чтобы увидеть, что кто-то лежит на кровати, укрытый с головы до ног одеялом. Из открытой банки с мясом рядом с кроватью торчала ложка. Кроме стула и встроенного шкафа, больше ничего не было видно - разве что, насколько Брайант мог разобрать в пыльном полумраке, фигура на кровати слабо шевелилась.
В тот же миг он перестал быть уверенным, что стон был звуком мух. Если бы старуха наблюдала за ним, он, возможно, так и не смог бы сделать шаг вперед. Но она не могла его видеть, а он должен был знать. Хотя он не мог не встать на цыпочки, он заставил себя подойти к изголовью кровати.
Он не был уверен, что сможет поднять одеяло, пока не заглянул в банку с мясом. По крайней мере, это объясняло запах, ведь банку, должно быть, открыли несколько месяцев назад. Не желая думать об этом - впрочем, не давая себе времени на размышления, - он сразу же стащил одеяло с головы фигуры.
Возможно, стон был все-таки звуком мух, потому что они роем слетели с тела бородатого мужчины. Очевидно, он был мертв по крайней мере до тех пор, пока мясо не было вскрыто. Брайант с тошнотой подумал, что если простыня действительно шевелилась, то, должно быть, это были мухи. Но было и кое-что похуже: царапины на плечах трупа, следы зубов на шее - хотя убедиться в этом было невозможно, у него возникло ужасное подозрение, что следы совсем новые.
Он, спотыкаясь, отходил от кровати - ему казалось, что он тонет в воздухе, густом от пыли и мух, - когда звук возобновился. На мгновение у него мелькнула мысль, настолько гротескная, что он испугался, как бы не рассмеяться и не упасть духом: в бороде трупа роились мухи. Но звук был все-таки стоном, потому что бородатая голова слабо покачивалась на подушке взад-вперед, язык дергался на сероватых губах, слепые глаза закатились. Когда нижняя половина тела начала слабо, но ритмично подрагивать, длиннопалые руки попытались дотянуться до того, кто находился в комнате.
Каким-то образом Брайант оказался за дверью и обеими руками задвинул засов. Его зубы скрипели от усилий держать рот закрытым, потому что он не знал, то ли его вырвет, то ли он закричит. Он, пошатываясь, прошел по коридору, чувствуя такое головокружение, что был почти неспособен двигаться, в гостиную. Он был в ужасе, увидев ее в окне, на пути к тому, чтобы отрезать ему путь к отступлению. Он чувствовал себя таким слабым, что не был уверен, что доберется до кухонного окна раньше нее.
Хотя он не мог сосредоточиться на гостиной, как будто ее на самом деле не было, казалось, ему потребовались минуты, чтобы пересечь ее. Наконец он споткнулся в прихожей, когда понял, что ему нужно на что-то встать, чтобы дотянуться до фрамуги. Он схватил маленький столик, бросив на пол последние журналы "Контакт", и, пошатываясь, направился с ним на кухню, едва не зажав его в дверном проеме. Пока он боролся с ним, его чуть не парализовал страх, что она будет ждать у кухонного окна.
Но ее там не было. Должно быть, она все еще обходит дом снаружи. Опустив стол под окно, Брайант увидел сломанный ключ во врезном замке. Может быть, кто-то другой - возможно, бородатый мужчина - сломал его, пытаясь сбежать? Это не имело значения, он не должен думать о неудачных побегах. Но похоже, что придется, потому что он сразу увидел, что не может добраться до фрамуги.
Он попытался один раз, отчаянно, чтобы убедиться в этом. Стол был слишком низким, узкий подоконник - слишком высоким. Хотя он и мог поставить одну ногу на подоконник, угол был не тот, чтобы протиснуть плечи в окно. Он наверняка застрянет, когда она придет за ним. Возможно, если бы он протащил стул из гостиной, но он только шагнул вниз, едва не упав на колени, когда услышал, как она открывает входную дверь ключом, который все время был у нее.
Его ярость от того, что он оказался в ловушке, была настолько сильной, что почти заглушила панику. Она всего лишь хотела обманом заманить его в дом. Ей-богу, он бы сражался с ней за ключ, если бы пришлось, особенно сейчас, когда она снова запирала входную дверь. В тот же миг, он, спотыкаясь, направился в прихожую, так как ужасно боялся, что она откроет дверь в спальню и выпустит на волю то, что лежало в кровати. Но когда он распахнул дверь кухни, то увидел нечто гораздо более страшное.
Она стояла в дверях гостиной и ждала его. Ее кафтан лежал скомканным на полу в прихожей. Она была обнажена, и наконец-то он увидел, какая она седая и сморщенная - совсем как бородатый мужчина. Она больше не пыталась отмахнуться от мух, несколько из которых ползали у нее во рту. Наконец, слишком поздно, он понял, что ее духи вовсе не привлекали мух. Они должны были скрыть запах, который их привлекал, - запах смерти.
Она бросила ключ за спину - новый ход в ее игре. Он скорее умер бы, чем попытался достать его, потому что тогда ему пришлось бы прикоснуться к ней. Он отступил на кухню, судорожно ища что-нибудь, чем можно было бы разбить окно. Возможно, он был не в состоянии увидеть это, потому что его разум, казалось, был парализован ее видом. Теперь она двигалась так же быстро, как и он, и бежала за ним, вытянув длинные руки, с развевающимися серыми грудями. Она изо всех сил облизывала губы, наслаждаясь его ужасом. Конечно, именно поэтому она заставила его пройти через весь дом. Он знал, что ее энергия исходит от ее голода по нему.
Муха - единственная на кухне, которая не села на нее, - перевела взгляд на пустые бутылки на подоконнике. Он знал, что они были там все время, но паника притупила его разум. Он схватил ближайшую бутылку, хотя из-за пота и молочной слизи она была слишком скользкой. По крайней мере, это было лучше, чем ничего. Он изо всех сил ударил ею по центру окна. Но бутылка разбилась.
Он услышал свой крик - не знал, от ярости или от ужаса, - и бросился к ней, размахивая остатками бутылки, чтобы удержать ее, пока не добежит до двери. Ее улыбка, искаженная, но ликующая, лишила его последних следов сдержанности, и остался только инстинкт выживания. Но ее улыбка расширилась, когда она увидела зазубренное стекло - более того, казалось, что ее улыбка способна разрушить ее лицо. Она бросилась прямо на него, широко раскинув руки.
Он закрыл глаза и нанес удар. Хотя ее кожа оказалась жестче, чем он ожидал, он почувствовал, как она сухо прокалывается, снова и снова. Она навалилась на стекло, пыхтя и визжа, как поросенок. Он бил отчаянно, потому что запах становился все сильнее.
И вдруг она упала, грохнувшись на линолеум. На мгновение он испугался, что она схватит его за ноги и потащит на себя. Он бежал, слепо отталкиваясь ногами, не решаясь открыть глаза. Ключ - где был ключ? Он не видел, куда она его бросила. Он чуть не плакал, бегая по гостиной, потому что слышал, как она слабо шевелится на кухне. Но ключ был там, почти спрятанный в боковине стула.
Когда он подошел к входной двери, его посетила последняя ужасная мысль. А вдруг этот ключ тоже сломался? Предположим, это часть ее игры? Он заставил себя осторожно вставить ключ, хотя пальцы дрожали так сильно, что он едва мог держать его в руках. Тот не поворачивался. Тогда он пытался повернуть его в другую сторону. Один легкий поворот, и дверь распахнулась. Он был так безумно благодарен, что чуть не забыл запереть дверь за собой.
Он бросил ключ так далеко, как только мог, и стоял в заросшем саду, задыхаясь. Он забыл, что существуют такие вещи, как деревья, цветы, поля, открытое небо. Но сейчас его тошнило от запаха цветов, и он не мог выносить шума мух. Ему нужно было убраться подальше от бунгало, а затем и от сельской местности, но дороги не было видно, а единственная известная ему тропинка вела обратно к Виррал Вэй. Его не волновало возвращение на природную тропу, но обратный путь пролегал мимо кухонного окна. Он долго не решался вернуться к бунгало, но делать нечего, ему хотелось скорее попасть хоть куда, лишь бы оказаться подальше отсюда.
Подойдя к окну, он попытался пробежать мимо него на цыпочках, и ему это почти удалось, когда вдруг услышал шорох за окном. Остатки ее рук появились на подоконнике, а затем в поле зрения показалась ее голова. Ее глаза ярко блестели, как осколки стекла, торчащие из ее лица. Она смотрела на него снизу вверх, криво улыбаясь и умоляя. Когда он попятился, барахтаясь в подлеске, он увидел, что она дергает ртом.
- Ещё, - сказала она.