«Mochés» Роберт Эссиг

Шеф-повар Фонтейн не мог в это поверить. Ему удалось создать еще одно потрясающее блюдо, которое взяло штурмом кулинарный мир. Интервью и фотосессия для журнала "Food Magazine" были запланированы на следующую неделю. Это была не совсем икра кулинарной литературы, но Фонтейн не был привередлив в своем восхождении к славе изысканного ресторана. Каждая статья, каждый отзыв, каждое телевизионное интервью были кирпичиком в стене тотального кулинарного господства.
В этот вечер знаменитому кулинарному критику из Сан-Диего Горацио Стивенсону подали его новое фирменное блюдо Mochés. Горацио писал для таких изысканных местных изданий, как "Изысканная кухня в Сан-Диего", "Жизнь в Северном округе" и "Стиль жизни в Ла-Хойя". Его статьи часто публиковались в национальных журналах, таких как "Вино и страна", "Богатая жизнь" и "Трубадур". Не говоря уже о том, что его местные обзоры часто перепечатывались в "Нью Йорк Таймс" и других крупных изданиях по всей стране.
Горацио Стивенсон был большой шишкой. Шеф-повар Фонтейн хорошо его знал. Горацио критиковал многие блюда, всегда давая восторженные отзывы, и, если бы Фонтейн не был таким значимым, он не мог бы отрицать, что это было одной из движущих сил его дурной славы.
Фонтейн приветствовал своих самых уважаемых клиентов особым блюдом только тогда, когда думал, что сможет что-то от них получить. Политики, высокопоставленные лица, неприлично богатые активисты и тому подобное. Горацио не был исключением. И закуска была тем блюдом, которое он хотел раскритиковать.
- Шеф Фонтейн, - сказал Горацио, - так рад снова вас видеть.
Фонтейн подошел к столу с пиалой в руке и улыбкой, которая лишь отдаленно отличалась от снисходительной ухмылки. Все это было шоу. Фонтейну было наплевать на Горацио как на личность. Все, чего он хотел, - это хороший отзыв. Возможно, Mochés станет блюдом, которое завоюет всемирную известность.
- Так рад вас видеть, Горацио, - сказал Фонтейн, остановившись у стола и держа пиалу в руках. - Сегодня у меня для вас есть блюдо, которое отправит ваши чувства на неизведанные вершины экстаза.
К Фонтейну подошел официант с соусником из нержавеющей стали, завернутым в девственно белую скатерть.
Фонтейн поставил блюдо перед Горацио. Он посмотрел в глаза критику, пытаясь прочитать его первую реакцию, но Горацио был стоическим человеком, который держал свои наблюдения при себе. За исключением приветственной улыбки, он был весь такой деловой и оставался таким до конца своего вечера в пятизвездочном ресторане Фонтейна, ни разу не подав даже малейшего намека на то, понравилось ему блюдо или нет. Фонтейн всегда внимательно наблюдал за ним, надеясь увидеть проблеск эмоций, чтобы указать, чего можно ожидать от статьи, но Горацио был мастером постоянно держать себя в узде, пробуя блюдо, которое он должен был критиковать.
Горацио поднял глаза на Фонтейна, но ничего не сказал. Его глаза показывали, что он хочет объяснений, но это было так, как будто он боялся, что словесное выражение таких вещей выдаст слишком многое из его первых впечатлений.
- Я представляю вам Mochés, - сказал Фонтейн.
В чаше извивались крупные черви, похожие на личинок, каждый из которых был испещрен крошечными красными точками, похожими на корь. Они крутились и скользили друг по другу, их маленькие головки с черными глазками-бусинками выскакивали и поворачивались телескопически, как будто хотели увидеть что-то еще, кроме ослепительной белизны глубокой пиалы, на которой их подали.
Фонтейн уловил предостережение Горацио.
- Пожалуйста, разрешите Джеральдо полить их бульоном. При такой температуре Mochés начнет готовиться, но я предлагаю вам начинать есть его, пока оно готовится, для полного ощущения.
Пока Джеральдо медленно поливал червей горячим бульоном, от пиалы поднимался пар, издавая приятный аромат, Фонтейн продолжил представление блюда.
- Mochés выращивают здесь. Их кормят по особой диете, которая придает неповторимый вкус, который вы найдете только в этом блюде, - Фонтейн кивнул. - Приятного аппетита!


"Люблю Mochés" Aвтор: Горацио Стивенсон
Я не новичок в ресторане "Hot spot Soleil" в центре города и его владельца, гениального шеф-повара Фонтейна. Я уже говорил о Фонтейне, что он обладает кулинарными способностями акробата, идущего по натянутому канату над ложем из ржавых гвоздей, всегда двигаясь вперед и никогда не глядя вниз. Я совершенно уверен, что шеф-повар Фонтейн - будущее кулинарии не только Америки, но и всего мира. Мое последнее знакомство с его потрясающим миром вкусов не стало исключением.
Одно изысканное блюдо может изменить жизнь человека. Может изменить мировоззрение человека. Mochés - это блюдо. Перевода, ну, в общем, не существует, поскольку, похоже, шеф-повар Фонтейн достаточно претенциозен, чтобы придумывать свои собственные слова. В данном случае он имеет на это полное право, ибо создал блюдо, которое следует подавать самим богам. Блюдо настолько захватывающее дух и оригинальное в своем исполнении, что мировые лидеры и светские львицы еще долгие годы будут стекаться в "Soleil", как в кулинарное место, исключительно для того, чтобы попробовать Mochés от шеф-повара Фонтейна.
Mochés - это блюдо, которое подается свежим из источника, который Фонтейн держит в секрете, но я уверен, что оно местное. Возможно, Mochés - это морские черви? Не позволяйте этому гибкому изображению отвлечь вас от великолепия этого блюда. Mochés подается в пиале, в которую разливается самый ароматный бульон, который я когда-либо пробовала за последние годы. Температура обжигающая, из-за чего Mochés начинает готовиться на глазах у посетителей в мгновение ока, что радует все чувства. Mochés извиваются, пока сочный бульон доводит их до совершенства.
Я, по общему признанию, опасался есть то, что выглядело как личинки, но я - непревзойденный профессионал, который никогда не отказывается от блюда, каким бы необычным оно ни казалось. Я попробовал Mochés, наслаждаясь ароматным бульоном, маленькими личинками, шевелящимися у меня во рту, которые добавили чего-то неожиданного благодаря полному использованию органов чувств. Когда я раскусил одну, она продемонстрировала восхитительный вкус, который дополнял бульон так, как я не ожидал. Нотки насыщенного вкуса сыра с голубой плесенью сочетались с ароматом моря, смешиваясь с восхитительным бульоном, похожим на настоянное сливочное масло. Сливочный вкус Mochés создает текстуру, подобную самому изысканному сливочному соусу, который взрывается пикантными нотами еще не открытых морских обитателей, сыров, предназначенных для тех, у кого самые смелые и необычные вкусы, - все это сочетается в великолепной гармонии.
Mochés - блюдо, которое вы не скоро забудете. Блюдо, о котором будет говорить весь город. Опыт, не похожий ни на какой другой, понравится простому обывателю, но станет чувственным и надолго запоминающимся занятием для тех, кто относится к изысканной кухне так же серьезно, как и я.


Фонтейн, сияющий после восторженного отзыва Горацио о Mochés в "Изысканной кухне в Сан-Диего", открыл дверь в подвал склада. Свет горел, указывая на то, что его су-шефы были заняты заготовкой Mochés для сегодняшних закусок.
Когда Фонтейн спускался по старым деревянным ступеням, запах подвала ударил ему в лицо, и хотя он был готов к этому, каждый раз запах заставлял его морщиться. Раньше его подташнивало, и однажды его даже вырвало, но он немного привык к этому. Немного. У его су-шефов желудки были покрепче, чем у него. Им пришлось это сделать, иначе он бы их уволил. Они также носили респираторы во время работы.
У подножия лестницы Фонтейн окунулся в атмосферу этого места с новообретенной отвагой и признательностью. Он часто размышлял о том, в чем на самом деле заключаются пределы в еде, полагая, что при достаточной утонченности все можно сделать вкусным. Он воспринял этот подход как вызов и с Mochés достиг новых высот.
- Ты здесь, чтобы купить себе что-нибудь вкусненькое? - спросил хриплый голос.
Шеф-повар Фонтейн уставился на говорившую женщину. Она была единственной, кто когда-либо с ним разговаривал. Сейчас она смотрела на него так же, как в тот день, когда они встретились, в переулке, пока Фонтейн был на перекуре. Она появилась перед ним из ниоткуда, грязные волосы растрепаны, лицо испещрено глубокими кратерами, похожими на мясистый лунный пейзаж. Она была дерганой, глаза - как безжизненные пещеры. Фонтейн проигнорировала ее, но она была настойчива, бормоча что-то о своих неудачниках.
Из-за того, что она сидела в клетке с другими, прогорклый запах в подвальном помещении для хранения стал еще более удушающим. Именно от этих женщин, запертых здесь и лишенных даже возможности принять душ, так плохо пахло. От чистых тел не бывает Mochés.
Добывать Mochés приходилось двоим, и этим приходилось заниматься каждое утро, чтобы его хватило на ужин. ЭрДжей склонился над одной из безымянных крэковых шлюх. Она была в отключке. Она будет разочарована, очнувшись и обнаружив, что все еще жива. Твигги работал рядом с ним, его высокая и худощавая фигура склонилась над миской, выполняя первый этап подготовки Mochés к употреблению.
- Ты так и не попробовал моиx масиков, не так ли? - спросила женщина грубым и каким-то далеким голосом.
В тот день, когда она приставала к Фонтейну в переулке, она говорила о "масиках". Он пытался игнорировать ее, но она была настойчива, какими только могут быть чокнутые личности. Она была выше реактивного авиалайнера, зрачки - как булавочные уколы, когда она протянула руку. Фонтейн собирался погасить сигарету в ее сложенной чашечкой ладони, просто чтобы сделать заявление, но потом он увидел червей. Она держала небольшую кучку извивающихся червей, каких он никогда раньше не видел. Они были похожи на больших личинок, только покрытых волосками. Фонтейн никогда не видел ничего подобного. Он испытал отвращение, собираясь отмахнуться от подношения и сказать женщине, чтобы она убиралась к черту из его заведения, прежде чем он вызовет полицию, но потом ему в голову пришла идея. В тот вечер там ужинал его самый ненавистный критик. Этот человек был невыносимым придурком. Фонтейн знал, что единственная причина, по которой Гибсон Бельвью критиковал его блюда, заключалась в том, чтобы создать ему плохую репутацию в прессе.
В тот день все и началось.
Половина подвала была оборудована большими клетками, в которых содержались десять чокнутых сучек-наркоманок. У Фонтейнa сердце не болело из-за таких дегенератов. Они проложили свою дорогу в жизни и шли по ней. Он накачивал их крэком и героином, которые были дешевыми и их легко было достать. Они "поставляли" ему Mochés. Большинство из них сидели, прислонившись к стене, под кайфом. Mochés, разбросанное по полу, было легко достать, но его необходимо было извлекать, чтобы обеспечить достаточное количество продукта на каждый вечер.
Женщина стояла у прутьев клетки и смотрела на Фонтейнa, держа одну руку между измазанных грязью ног, засунув пальцы глубоко в расщелину влагалища. Фонтейн поморщился. Запах, казалось, исходил из беспорядочного водоворота ее женственности и угрожал сильной рвотной реакцией. Она убрала руку и протянула свой "товар".
- Только что, из первоисточника, - сказала она с безумными глазами.
В ее улыбке были видны коричневые зубы с зазорами там, где они выпали из-за неправильного прикуса. Фонтейн был удивлен, что у нее нет личинок в деснах.
Черви извивались в ее руке, совсем как в тот день, когда она пробралась в жизнь Фонтейнa. Жирные личинки с жесткими волосками, блестящие от выделений, пахнущих тухлой рыбой.
Фонтейн отвернулся, приближаясь к своим верным работникам. ЭрДжей привстала на стременах от вмазанной шлюхи-наркоманки. Он вздохнул:
- Легче от этого не становится.
Фонтейн посмотрела вниз на женщину, ее ноги были раздвинуты, как будто она собиралась пройти гинекологический осмотр. Под ней стояла миска с шевелящимися волосатыми личинками.
- Ооп, еще одна, - сказал Фонтейн.
ЭрДжей протянул руку в перчатке, чтобы вытащить личинку из зияющего рта гангренозной вагины, но она, казалось, почувствовала, что он приближается к ней, и вернулась обратно в нее.
- Я думаю, с нее хватит, - сказал он. - На сегодня.
ЭрДжей передала миску Твигги, который старательно придерживал червей пинцетом с резиновым покрытием, осторожно извлекая каждый густой вьющийся волосок, в результате чего образовывалась маленькая красная точка, придающая личинкам экзотический вид, который, казалось, дополнял их последнюю обязанность, как самой необычной закуски в пятизвездочном ресторане.
Фонтейн схватил миску с ощипанными личинками и задумался о том, в каком отчаянии должны были быть люди, чтобы пытаться есть заплесневелые сыры, отвратительного вида грибки, колючих существ из морских глубин или даже яйца, которые были захоронены и гнили. Кишки, рыбу - настолько протухшие, что от них исходил запах аммиака. Отчаянные времена, когда создавались блюда, которые люди любят по сей день.
И подумать только, ублюдочный критик съел этих жалких личинок и написал восторженный отзыв о самом отвратительном блюде, надеясь, что это уничтожит хорошего шеф-повара, но его дурные намерения дали обратный эффект и создали кулинарного бога.