«Мёртвая кожа» Рональд Келли

Отпусти меня! Отпусти!
Странно, как эти слова всплыли в сознании Брэндона Дойла, когда он держал в своих латексных перчатках извивающийся комочек новорожденной жизни. Пронзительный крик младенца, только что появившегося на свет, разносился по родильному залу, и в этот момент тревожный вопль, звучавший в глубинах его памяти, стал отчетливее. Это был жалобный, полный ужаса голос ребенка — быть может, трех или четырех лет, охваченного смертельным страхом.
Отпусти меня!
Доктор передал младенца помощнице-медсестре. Он попытался отогнать эти навязчивые крики из своего разума, но они упорно цеплялись за пыльные уголки его подсознания, словно паутина.
Когда мать и дитя временно разлучили, Брэндон вымыл руки и спустился вниз, все еще одетый в свои нефритово-зеленые хирургические одежды. В лифт он вошел одновременно с медсестрой Маккеон, что его вполне устраивало. С ней — Джанет, как он звал ее вне рабочих часов, — у него завязались близкие отношения с тех пор, как полгода назад он начал резидентуру в этой атлантской больнице.
— Как дела у миссис Пауэлл сегодня? — спросила Джанет.
— Пришлось делать кесарево, но в остальном все прошло гладко, — ответил он. — У нее родился мальчик, девять фунтов. Настоящий крикун. Из тех, что прочищают уши от серы.
Отпусти меня!
— Мы все еще встречаемся в пятницу вечером?
Брэндон на мгновение отвлекся.
— О, да, конечно. В семь вечера у тебя дома, верно?
Джанет кивнула.
— Тебя ждет лучший домашний ужин в твоей жизни, доктор Дойл. Уверяю, мои куриные клецки — лучшие к югу от линии Мейсона-Диксона. Я начну готовить к твоему приходу.
Держись подальше от плиты, малыш! Не подходи, а то отшлепаю!
Брэндон улыбнулся ей и подумал о том, чтобы украдкой поцеловать, но решил оставить нежности на нерабочее время.
— С нетерпением жду, медсестра Маккеон.
Джанет вышла на третьем этаже, в отделении интенсивной терапии, а Брэндон спустился в вестибюль. Было уже за десять. Посетители и большая часть персонала разошлись по домам. Джаспер Райан, уборщик, чистил ковер в главной приемной.
Брэндон шел по пустым коридорам, мимо кафетерия, через двери с табличкой «ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА». Вскоре он добрался до своей цели — комнаты отдыха для врачей. Быстрая чашка кофе, а затем домой, чтобы выспаться. Таков был его план. Он не удивился, увидев Роберта Кресслера, сидящего за угловым столиком. Роб был одним из лучших анестезиологов больницы и почти всегда находился на дежурстве. Рядом с ним сидел грузный мужчина с кудрявыми волосами и очками в стиле Джона Леннона.
— Ты выглядишь измотанным, дружище, — заметил Брэндон. Он взял пластиковый стаканчик и налил кофе из дымящегося стеклянного кофейника. Вернув его на подогреватель, он ощутил, как жар опалил тонкие волоски на его предплечье.
О Боже! Он обжегся…
Роб зевнул и потянулся, подтверждая слова коллеги.
— Еще бы. Один из самых насыщенных дней. Операция на желчном пузыре, биопсия щитовидки и, в довершение, тройное шунтирование. — Пока Брэндон садился за стол и добавлял в кофе сахар и сливки, Роб представил незнакомца. — Это мой шурин, Артур Куинн.
Брэндон сразу узнал имя.
— Писатель? — Он пожал руку гостю. — Я читал ваши работы, Артур. Мне очень понравилась ваша статья о заблуждениях крионики в «Американской науке».
Артур смутился — так сильно, что чуть не опрокинул свою кофейную чашку. Она покачнулась на краю стола, но удержалась, лишь несколько капель черного кофе брызнули на линолеум.
Оно выпало из глаза… Господи, оно просто выпало!
Писатель неловко улыбнулся.
— Спасибо. У меня бывают разные увлечения. То робототехника, то глобальное потепление, то научная фантастика. Сейчас я работаю над книгой… о тайной генетике.
Тайная генетика. Брэндон знал этот термин. Он обозначал все более распространенную практику проведения генетических экспериментов втайне, иногда из отчаяния из-за нехватки грантов, иногда неэтично, за спиной администраторов больниц, которые не одобряли такие исследования. Эта тема немного тревожила Брэндона: мысль о молодых гениях, лихорадочно работающих за закрытыми дверями, без надзора, сталкиваясь с неизвестными факторами человеческой жизни и создавая невесть что.
— Основные исследования я уже провел, — продолжал Артур. — Теперь нужен сильный старт. Введение, которое потрясет читателей.
— Поэтому я его и позвал, — сказал Роб. — Хочу показать ему старую лабораторию Делькамбра.
Брэндон отпил кофе и нахмурился.
— Делькамбр. Где-то я слышал это имя.
— Наверняка ты слышал о нем в больнице, — пояснил Роб. — Если нет, я расскажу, раз ты новичок. Джордж Делькамбр был уважаемым и талантливым хирургом здесь в семидесятые и начале восьмидесятых. Но у него была темная сторона. Он был местным безумным ученым. Его интересовали вещи, о которых большинство коллег забыли после медшколы. Он экспериментировал с ДНК, доминантными и рецессивными хромосомами, изучал причины и следствия клеточных мутаций. Сейчас это называют генетическими исследованиями, а тогда считали вмешательством в природу.
Артур уже включил диктофон.
— Ну же, Роб, не утаивай ничего. Рассказывай все!
Шурин рассмеялся и остановил запись.
— Не торопись. Все жуткие подробности узнаешь в лаборатории Делькамбра.
— А где эта лаборатория? — спросил Брэндон, внезапно заинтересовавшись.
— В подвале, напротив морга. Она заперта. Туда не заходили лет двадцать пять.
— И как мы туда попадем? — Артур едва сдерживал журналистский пыл.
— Я все устроил, — ответил Роб. Он допил кофе и бросил стаканчик в мусорку, но промахнулся. — У старого Джаспера есть ключи от всех дверей в этом здании. Встретимся с ним внизу около одиннадцати.
— Отлично! — Артур явно предвкушал исследование забытого наследия генетического пионера. — А ты, Брэндон, пойдешь с нами на экскурсию?
— Не знаю, ребята. Я только что из операционной. Выдохся.
— Да ладно, доктор. Где твое профессиональное любопытство? Не хочешь узнать, чем занимались твои предшественники, пока ты бегал в коротких штанишках с ободранными коленками?
Брэндон устало посмотрел на их взволнованные лица. Они были словно дети, ждущие подарков от Санты под елкой.
В комнате отдыха было тихо, лишь кофейник шипел, готовя свежую порцию.
Он обжегся! О Боже, он сильно обжегся!
С тяжелым вздохом он согласился.
— Ладно. Но это должно быть стоящим.


Ключи старого Джаспера звенели, пока он искал нужный. Наконец он выбрал позеленевший от времени медный ключ. Остальные соскользнули по кольцу, звеня металлом о металл.
Чик, чик, чик…
— Там ничего нет, кроме больных уродцев в банках, — проворчал Джаспер. — Вещи, на которые человеку лучше не смотреть, не то что желать увидеть.
— Мы справимся, Джаспер, — заверил его Роб.
Уборщик слабо улыбнулся, не выпуская трубку изо рта.
— Ну, если вы так говорите, доктор Кресслер. Вам решать.
Покрутив ключ в старом замке, он услышал хрупкий щелчок — замок поддался. Джаспер толкнул дверь, и она открылась с скрипом дерева и визгом петель. Он нащупал выключатель. Обычные лампочки на шестьдесят ватт осветили помещение, разогнав тени. Стены были выкрашены в горохово-зеленый цвет, как некоторые старые операционные и кабинеты наверху.
Стой смирно, малыш. Все будет хорошо.
— Приятного времяпрепровождения, господа, — сказал Джаспер, уходя. — Я вернусь позже, чтобы запереть.
Роб поблагодарил старика и повернулся к спутникам.
— Друзья мои, представляю вам лабораторию доктора Джорджа Т. Делькамбра.
Они нерешительно вошли внутрь.
Лаборатория выглядела так, будто ею не пользовались лет тридцать. Паутина свисала с потолка и опутывала полки. Мебель была скромной: письменный стол с выдвижной крышкой, шкаф для документов, пара больничных каталок. Воздух пах плесенью, старостью и слабым, кисло-сладким ароматом формальдегида.
Артур сразу подошел к столу и с усилием отодвинул крышку. Ячейки были пусты, как и ящики. На заплесневелом бюваре стояла лишь деревянная подставка с двумя трубками и рамка с фотографией пожилой пары, обоим за шестьдесят. Черно-белый снимок почти выцвел; Брэндон остановил взгляд на мужчине. Высокий, худощавый, с белоснежными волосами и очками с толстыми линзами, как донышки бутылок.
О, доктор, помогите ему! Спасите моего малыша!
Писатель собирался открыть шкаф, но Роб отвел его в сторону.
— Времени достаточно, Артур. Пойдем, посмотрим, что оставил старик.
Троица углубилась в тесное помещение. Изучая содержимое пыльных банок и колб, они подумали, что Джаспер, возможно, был прав. Некоторые сокровища Делькамбра лучше оставить погребенными и забытыми.
— Делькамбр был человеком необыкновенного любопытства, — начал Роб, делясь знаниями, накопленными за шестнадцать лет работы в больнице. — Его жажда познания зародилась еще в медшколе. Вскрытие трупов и изучение внутренностей было лишь началом. Устроившись сюда и заслужив уважение, он обосновался… в подвале.
Артур отшатнулся, стерев пыль и паутину с пятигаллонной банки. Он оказался лицом к лицу с отрубленной человеческой головой.
— Я не говорю, что Делькамбр грабил могилы, — продолжал Роб. — Нет, у него было достаточно возможностей собирать образцы прямо здесь. Конечно, делал он это тихо и незаметно. Никто из персонала толком не знал, чем он занимается. Администрация была бы в ужасе, узнай она, что творится внизу.
Брэндон прошел мимо полки с баночками из-под детского питания. В каждой плавали тонкие, бескровные ломтики ткани.
Не волнуйтесь. Ожог третьей степени, но не слишком серьезный.
— Говорят, старик проводил здесь странные эксперименты: скрещивание генов, мутации, воздействие на рост и половые железы животных, создавая жутких уродцев, которых приходилось уничтожать. Ходили слухи, что он пытался клонировать. Но успеха не добился.
Мурашки пробежали по коже Брэндона. Куда бы он ни посмотрел, всюду на него глядели мутные, невидящие глазки из банок и пробирок. Словно за толстыми стеклами очков человека с фотографии таились не теплые глаза целителя, а холодные, мертвые глаза безумца — гениального в одном, но давно переступившего грань здравого смысла в другом.
И тут Брэндон обернулся — и понял, что его догадки верны. Он уставился на содержимое литровой банки и затаил дыхание.
Вы должны ему помочь! Он мой малыш! Мой единственный сын!
Это напоминало абортированный плод. Отчасти. Но были отличия. Ужасные отличия. Тельце было скрючено и изуродовано, словно от невыносимой боли. Кожа облезала пузырями, будто после ошпаривания кипятком. Огромная голова запрокинута, беззубый рот раскрыт в безмолвном крике мучительной агонии.
Брэндон отвернулся, но успел встретиться взглядом с этим существом. Мертвые голубые глаза плавали в мутной желтой жидкости.
Стой спокойно, сынок, сейчас все исправим.
— Это просто мерзость! — раздался за спиной голос Артура. С отвращением фыркнув, писатель отошел к импровизированному офису и принялся рыться в шкафу.
Когда Роб и его шурин собрались уходить, Брэндон все еще стоял, глядя в пустоту бетонной стены, избегая смотреть на банки на полках. Его лицо побледнело, глаза затуманились, словно он переживал детский сон. Или кошмар.
— Брэндон? — окликнул его Роб с беспокойством, положив руку ему на плечо.
Брэндон вздрогнул от прикосновения. Он посмотрел на друга, и его взгляд прояснился.
— Да… я в порядке. Просто немного напугался.
Артур нервно рассмеялся.
— Добро пожаловать в клуб. — Он показал конверт с пожелтевшими бумагами. — Зато я нашел, за чем пришел. Черт, я, может, напишу целую серию книг про этого Делькамбра.
— Только не упоминай, кто тебе все рассказал, — предупредил Роб. — Делькамбр плевал на этику, но я не хочу, чтобы мою ставили под сомнение.
В лифте Брэндон рассеянно потер место, где его коснулся Роб.
— Не хотел сделать больно, — извинился анестезиолог.
— Ничего страшного. — Он оттянул ворот халата, показав уродливый шрам на левом плече. — Оно всегда немного чувствительное.
Артур поморщился.
— Когда это случилось?
Брэндон пожал плечами.
— В детстве. Я мало что помню. Мне было всего несколько лет.
— Сильный ожог, да?
Видишь, Брэндон, ничего страшного. Просто немного омертвевшей кожи…
Он сглотнул и поправил воротник.
— Да.
Лифт дернулся, останавливаясь на первом этаже. Перед тем как двери открылись, Брэндон поймал свое отражение в полированном металле.
И встретился взглядом с плавающими голубыми глазами.