«Соски в папином ящике с инструментами» Рональд Келли

Все началось в то утро в конце июля, когда мама попросила отвертку из своего ящика с барахлом на кухне.
- Крестовую, а не плоскую, - подчеркнула она. Петли на двери душевой в ванной, примыкающей к ее и папиной спальне, снова ослабли. Она держалась за дверь изо всех сил, надеясь, что не ослабит хватку и не уронит ее. Если дверь упадет, то разобьётся стекло и ей придется подметать и собирать его в душе в течение часа, а то и более.
Коди Доусон кивнул и направился на кухню.
Но когда двенадцатилетний мальчик проверил верхний ящик рядом с раковиной, все, что он нашел — это отвертку с плоским наконечником. Черт возьми!
- Поторопись, милый, - позвала мама из ванной. - Эта штука тяжелая!
Коди подумал, что, может быть, у папы была такая в гараже. Его отец был механиком в "Эксон Кейси", так что дома и на работе у него было полно инструментов. Он открыл дверь в дальнем конце подсобного помещения и побежал по подъездной дорожке к отдельному гаражу на две машины.
К счастью, она была не заперта. Его отец все время держал свои вещи под замком. Он был немного удивлен тем, что боковая дверь открылась без каких-либо проблем. Там было темно и прохладнее, чем снаружи. Пахло маслом, жиром и свежескошенной травой с того места, где вчера вечером папа подстригал двор газонокосилкой. Коди пошарил по стене рядом с дверью и нашел выключатель.
Даже при двойных рядах флуоресцентных ламп внутри гаража все еще было темно. Он бросился к большому красному папиному ящику с инструментами, который был почти такого же роста, как он сам, и попробовал открыть каждый ящик, один за другим. Все были надежно заперты. Расстроенный, он оглядел гараж. Он уже собирался уходить, когда заметил ржавый ящик с инструментами под верстаком у дальней стены, расположенный между старым карбюратором и галлоном антифриза.
Коди присел на корточки и вытащил ящик с инструментами на открытое место.
Забавно… Я никогда раньше этого здесь не видел, - подумал он про себя. - Может быть, потому, что я его и не искал...Да!
Длинная металлическая коробка когда-то была серой, но теперь покрылась пятнами ржавчины и жира. На передней защелке был тяжелый висячий замок Йельского университета. “Черт!” Расстроенный, он дернул за замок, и, к его удивлению, он открылся. Он снял его с застежки и поднял крышку.
Набор достаточно обычных инструментов заполнял коробку: молоток, плоскогубцы с проволокой и игольчатым наконечником, пистолет для скрепления, плюс гвозди и болты. Инструменты оказались не такими, какими он ожидал их увидеть. Папа всегда содержал свои инструменты в чистоте и хорошем состоянии. Но это были совершенно отвратительные вещи. На молотке и плоскогубцах была липкая слизь; коричневато-красная жидкость стекала по металлу и по прорезиненным ручкам. И ящик с инструментами вонял до небес! Пахло так, словно там была дохлая мышь... или, может быть даже не одна.
Он поднял поднос с ручкой и отставил его в сторону. В нижнем отделении было больше инструментов. Ножовка, универсальный нож, беспроводная дрель Black & Decker и несколько отверток. Когда он взял крестовую отвертку, в которой нуждалась мама, он заметил кое-что еще. Что - то было спрятано под грязным синим полотенцем.
Любопытствуя, Коди приподнял ткань и поднял предмет, чтобы посмотреть, что это было.
Его сердце пропустило удар или, может быть, два, и он задумался, действительно ли то, на что он смотрел, было тем, чем казалось.
Это была маленькая баночка детского питания "Гербер", наполненная прозрачной желтой жидкостью.
В середине жидкости плавали два человеческих соска.
Вздрогнув, он быстро поставил банку на грязный бетонный пол гаража. Он смотрел на него несколько секунд, затем, будучи мальчиком-подростком, которым он был, взглянул еще раз.
Это были не мужские соски. Они были слишком большими. Вместо этого он решил, что они принадлежат женщине. Его лучший друг, Джимми Смит, стащил Плейбой из старой армейской спортивной сумки своего отца, так что Коди знал, как выглядит обнаженная женщина и какими большими должны быть ее сиськи (они были гигантскими!). Соски в банке были размером с его большой палец и коричневатого цвета, а не крошечные и розовые, как у него. Он слегка встряхнул банку, и соски завертелись, зависнув в жидкости. Тыльные стороны их были плоскими и бескровными, почти синими. Это выглядело так, как будто кто-то отрезал их очень острым лезвием ножа.
Коди вдруг почувствовал легкую тошноту, как тогда, когда он съел гигантский Корн-дог, а затем покатался на Скремблере на окружной ярмарке. Но... но что они здесь делают?
Возможно, им было место в музее или кабинете врача... но в папином гараже?
Коди посмотрел на другие ящики с инструментами в противоположном конце комнаты. То, что все они были заперты, внезапно показалось ему смутно зловещим.
Испугавшись, он вернул банку на дно ящика и накрыл ее тканью. Он взял нужную отвертку, закрыл металлическую крышку и снова вставил замок. Затем мальчик быстро засунул его обратно под верстак и вышел из гаража.
Он вбежал в дом, услышав, как мама зовет его.
- Коди! Мне действительно нужна эта отвертка!
Мгновением позже он добрался до ванной. Мама была в той же позе, держась за дверь душа, и выглядела раздраженной.
- Куда ты ходил? В Китай?
- Я не смог найти его в кухонном ящике, поэтому мне пришлось отправиться на поиски.
Коди протянул ей крестовую отвертку. Как и другие инструменты, он был покрыт этой отвратительной коричневой слизью. И было что-то, чего он раньше не замечал. К липкому стержню отвертки прилипал длинный волос. Светлый волос.
Папины волосы были короткими и черными. Мама и вовсе была рыжей.
Мама отреагировала не так, как он ожидал. Ее лицо побледнело, а глаза немного расширились.
- Где ты её взял? Это не моя отвертка.
- Мне пришлось пойти в гараж, чтобы найти её, - сказал он, задаваясь вопросом, не сделал ли он что-то не так. - Я нашел одну из папиных.
Его мать уставилась на отвертку в его руке и сухо сглотнула.
- Ты же знаешь, какой у тебя отец. Как он себя чувствует, когда кто-то возится с его вещами, особенно с его инструментами.
Уши Коди покраснели.
- Мне жаль. Я положу её обратно.
- Нет! – тревожным голосом сказала она. - Нет. Просто положи её вон на ту полку и иди найди мою. Она должна быть в задней часть ящика.
- Хорошо, - чувствуя себя немного странно, двенадцатилетний мальчик направился обратно на кухню. Он порылся в ящике для мусора и обнаружил отвертку в самом дальнем углу, под парой старых магнитов для холодильника и пачкой пальчиковых батареек.
Когда он вернулся в ванную, мамы там уже не было. Дверь душа была прислонена к стене ванной, и она стояла посреди пола, повернувшись спиной к двери. Как будто она вышла из ванной и вернулась всего секунду назад.
- Держи, мам, - сказал он. – Она была именно там, где ты сказала.
Она улыбнулась и взяла отвертку.
- Спасибо.
Он посмотрел на раковину. Крестовой отвертки из ящика с инструментами в гараже нигде не было.
Коди помог матери вернуть дверцу душа на место. Она затянула винты, которые удерживали ее на месте. Он боялся, что она начнет ругать его за то, что он возится с вещами его отца. Но больше она об этом ничего не говорила.
- Мама?
Она повернулась и посмотрела на него.
- Да, милый?
Он чуть было не упомянул банку, но решил этого не делать. Пока...
- О... ничего.
- Коди, у меня есть несколько фруктовых мороженых, которые ты любишь, - сказала она ему. - Эти большие черничные. Мы называли их “Голубыми мальчиками”, когда я была маленькая...
Мальчик закатил глаза.
- Мы весь день ждали грузовик с мороженым. Оно стоило всего пятьдесят центов.
Мама покачала головой и рассмеялась.
- Хорошо, наглец! - Ее лицо было симпатичным для женщины лет тридцати пяти, предположил он. Но оно все еще было бледнее, чем обычно. - Почему бы тебе не взять себе такое? Или возьми два и отнеси одно Джимми. Я недавно разговаривала с его матерью, и они вернулись с приема у дантиста.
- Хорошо, мам. Спасибо.
Коди вышел из ванной и спальни родителей. Он остановился у холодильника и достал из коробки два “Голубых мальчика”, затем вышел из дома, возвестив о своем уходе хлопком сетчатой двери.
Взять Джимми мороженое было одной из причин, по которой он пошел в соседнюю дверь. Но была и другая причина. Та, которая не была и близко такой невинной и веселой.
Та, от которого его чуть не затошнило.


Они сидели на полу в комнате Джимми, доедая свое мороженое, когда Коди, наконец, спросил его.
- Э-э.. .могу я взглянуть на твою коллекцию?
Джимми выглядел удивленным, но довольным.
- С каких это пор ты интересуешься моей коллекцией? Я думал, ты сказал, что это было очень плохо с двумя заглавными буквами.
- Есть кое-что, что я хочу посмотреть, вот и все.
- Которая из них? У меня, знаешь ли, пять томов.
- От Г до М.
Джимми кивнул и подошел к книжному шкафу, полному комиксов, фигурок из "Звездных войн" и некоторых странных вещей, таких как череп енота и резиновая отрубленная рука, которую он заказал онлайн. Он потянулся на цыпочках и достал одну из черных папок, которые стояли на почетном месте между окровавленной хоккейной маской Джейсона и когтистой перчаткой Фредди, которую он сделал из старой рабочей перчатки своего отца Уэллса Ламонта и набора ножей для стейка, которые он купил у миссис Лэмонт на последней распродаже Такера в нескольких домах отсюда.
- Вот и все, - сказал он, бросая его на кровать. - Что тебя интересует?
Коди сначала не ответил. У его лучшего друга было странное хобби. Он пожирал и документировал все, что имело отношение к преступлениям, убийствам или серийным убийцам. Его печально известная коллекция состояла из пяти 3-дюймовых папок со страницами газетных и журнальных вырезок, а также статей и страниц Википедии, которые он распечатал в Интернете. Коди всегда упускал из виду ужасное очарование своего приятеля, но большинство их одноклассников, и даже некоторые учителя, считали его социально прокаженным, главным образом потому, что они не хотели слышать его постоянные теории и лакомые кусочки судебной экспертизы о Джеффри Дамере, Ричарде Рамиресе или cыне Сэма.
- Я ищу кое-что...недавнее, - Коди пролистал папку. Альберт Фиш, Луис Гаравито, Дональд Генри Гаскинс. Он нашел то, что искал, между Эдом Гейном и Генри Говарде Холмсом.
Джимми оглянулся через плечо.
Хм...Убийца-Разнорабочий. Настоящая загадка. Он не ускользал от полиции так долго, как Деннис Рейдер, но он действовал в течение пятнадцати лет, и до сих пор никто не имеет понятия, кто он такой.
Коди посмотрел на семнадцать юных лиц: восемь мальчиков и девять девочек. Все в возрасте от четырнадцати до двадцати одного года. Все они подвергались длительным пыткам и были ужасно изуродованы ужасным мастерством Мастера по работе с обычными бытовыми инструментами. Большинство из них отсутствовали по крайней мере два или три месяца, прежде чем они обнаружили свои изуродованные и расчлененные тела на различных свалках; канавах на проселочных дорогах, заброшенных зданиях или мусорных контейнерах.
Вглядываясь в лица молодых женщин, Коди понял, что у всех, кроме одной, были светлые волосы.
Полиция думает, что, возможно, он строитель, - предположил Джимми. - Или подсобный рабочий, или механик. Кем бы он ни был, он, похоже, знает инструменты своего ремесла.
Инструменты. Коди подумал о гараже в нескольких ярдах от окна спальни Джимми. От липких коричневых отбросов на содержимом ящика с инструментами и этой ужасной вони разложения.
И маленькая баночка с человеческими частями вместо процеженного горошка.


Прошло несколько дней. Все это время Коди внимательно наблюдал за своим отцом.
Его отец, Гарольд Доусон, всегда был тихим, мрачным парнем. Коди мог сосчитать по пальцам одной руки, сколько раз его отец громко смеялся или отпускал шуточки. В основном он держался сам по себе; подстригал газон, сидел в гостиной, смотрел телевизор, в основном новости, и возился в гараже с тем или иным проектом. Иногда по ночам он спускался в клуб ветеранов выпить пару кружек пива или поиграть со своей лигой в "Десяти сосновых аллеях".
Часто мама Коди возвращалась домой с церковного мероприятия или с одного из занятий по ремеслу, которые она вела в общественном центре, и понятия не имела, где был ее муж или что он задумал. Обычно он появлялся на несколько часов позже; мрачный, угрюмый и необщительный, не дававший объяснений о своем местонахождении.
Из любопытства мальчик пробрался в спальню родителей и достал фотоальбомы, которые они хранили на верхней полке шкафа. Его встревожило, что единственные фотографии, украшавшие страницы, были посвящены их жизни, начиная с рождения Коди. До этого... ничего. Никаких школьных фотографий детства, никаких свадебных фотографий, никаких снимков Деборы и Гарольда Доусона из отпуска до того, как появился их сын. Как будто то, что было раньше, не имело значения. Он искал и другие вещи тоже. Табели успеваемости, дипломы средней школы, свидетельство о браке, документы увольнение его отца с военной службы. Их нигде не было видно… если они вообще существовали.
Почему его мать позволила вычеркнуть их из жизни до рождения их единственного ребенка... если только здесь не было контроля и секретности?
Коди вспомнил, каким потрясенным было лицо его матери, когда она увидела ту отвертку. Как кровь отхлынула от ее лица и как странно отсутствовал инструмент, когда он вернулся из своего второго визита в ящик для мусора.
Может быть , она что-то знает, не мог не подумать он. Может быть, она точно знает, кто он такой...и что он делает, когда его нет дома.


Это было в среду перед началом занятий, когда Коди Доусон узнал, кто на самом деле был Мастером на все руки.
Его мать была домохозяйкой и них был женский обед в баптистской церкви. Коди был один. Джимми уехал на лето в Чаттанугу, поэтому Коди слонялся по дому, смотрел телевизор и предавался обеду из спагетти с фрикадельками от шеф-повара Боярди.
Он растянулся на диване в гостиной, когда его отец неожиданно вошел в парадную дверь.
Тонкие волоски на затылке двенадцатилетнего мальчика встали дыбом, когда Гарольд Доусон вошел в дом и закрыл за собой дверь.
- Привет, папа, - сказал Коди, стараясь говорить так, как будто ему было все равно. Он лежал совершенно неподвижно и не шевелил ни единым мускулом.
- Твоя мама все еще в церкви? - спросил он со странным выражением на лице.
Коди кивнул.
- Ага. На том самом ланче. Она должна вернуться не раньше двух, - он посмотрел мимо отца на старинные часы в коридоре. Его витиеватые стрелки лежали на 12:14. - Ты же знаешь, им еще нужно помыть мыть посуду и убираться.
Папа ничего не сказал, только кивнул. Затем он прошел на кухню, достал замороженный ужин из морозилки и разогрел его в микроволновке.
Пять минут спустя он ушел тем же путем, каким пришел, неся горячий ужин—стейк из Солсбери и картофельное пюре, судя по запаху,—в рукавице для духовки, которую его бабушка Доусон связала для рождественского подарка пару лет назад. В другой руке он также держал банку диетической колы.
- Увидимся позже, приятель, - крикнул мужчина и закрыл за собой дверь.
Коди вскочил с дивана и подошел к окну. Он смотрел, как его отец поставил ужин и выпивку на сиденье своего пикапа и забрался внутрь. Автомобиль выехал на улицу и направился в противоположном направлении от заправки, где работал папа.
Мальчик долго стоял в нерешительности. Часть его хотела забыть нехарактерный для него визит отца и вернуться к просмотру телевизора. Но другая часть... Та часть, которая проснулась после того ужасного открытия в ящике с инструментами, должна была знать, куда он направляется.
Коди вышел из дома. Обнаружив, что его велосипед припаркован у боковой стены гаража, он включил кик-стоп и собирался последовать за грузовиком своего отца, когда у него возникло желание заглянуть через стекла гаражного окна. Внутри было темно, но он мог видеть верстак у дальней стены. Карбюратор и кувшин с антифризом были там, но не ящик с инструментами.
Мальчик выехал на дорогу, крутя педали так быстро, как только мог. Как только он добрался до главной дороги, он заметил белый "Шевроле" своего отца, направлявшийся через весь город. К счастью, он ехал с небольшой скоростью, так что у Коди был хороший шанс, по крайней мере, не упустить грузовик из виду.
Десять минут спустя он увидел, как его отец свернул с дороги и направился в безопасное место - Складские помещения и прокат автомобилей. Он хорошо знал это место. Его прошлогодняя учительница шестого класса, миссис Бейкер, управляла этим заведением в летние месяцы.
Там не было ворот безопасности, как в некоторых хранилищах, так что у Коди не было никаких проблем с преследованием своего отца. Он медленно крутил педали, стараясь не попадаться на глаза, пока белый пикап не затормозил у склада в самом конце стоянки. Коди припарковал велосипед и выглянул из-за дальнего угла. Его отец достал связку ключей из кармана брюк и отпер встроенный замок на одной из дверей блока. Затем он поднял дверь вверх, вошел внутрь с ужином и напитком и снова опустил ее.
Коди быстро побежал вдоль длинного здания, надеясь... молясь... чтобы этот человек не ушел до того, как доберется туда. Наконец он остановился у двери блока. Число, нарисованное на сегментированной стали, гласило 208.
Коди слышал звуки, с другой стороны, но не мог их разобрать. Несмотря на вероятность разоблачения, он знал, что должен выяснить, что происходит внутри. Осторожно, он крепко прижал одно ухо к двери.
Он слышал, как его отец говорил тихо и спокойно. Он также услышал другой звук; голос, приглушенный каким-то препятствием. Он принадлежал не мужчине, а женщине. Гарольд Доусон продолжал успокаивающе говорить. Затем раздался резкий звук, как будто кто-то отрывает полоску скотча. Последовал резкий вздох боли. Голос женщины внезапно стал яснее. Она не произнесла ни слова. Все было гораздо хуже. Хотя он и не мог разобрать, что именно, он поверил, что она плачет и молит о пощаде.
Коди услышал шум автомобиля и на мгновение оторвал ухо. Внедорожник с матрасом и коробчатыми пружинами, прикрепленными к крыше, проехал через зазор между двумя рядами блоков и исчез. Он снова прислушался. Девушка все еще плакала, но уже тише. Коди услышал шипучий хлопок от открытой банки содовой.
Мальчик понял, что пора уходить, когда услышал всхлип девушки, за которым последовал звук вынимаемой из рулона ленты. Коди пробежал вдоль длинного ряда блоков и добрался до конца как раз в тот момент, когда услышал, как с грохотом открылась дверь. Он нырнул за стену из шлакоблоков и выглянул из-за угла. Его отец вышел, опустил дверь и запер ее. Он подошел к ближайшему мусорному баку, намереваясь выбросить банку из-под содовой и пластиковую обеденную тарелку. Решив иначе, он бросил мусор на сиденье пикапа, а затем забрался сам. ДНК девушки, вероятно, была на горлышке банки кока-колы и ли на подносе с ужином... слюна или сопли... или, может быть, даже ее кровь.
Он смотрел, как отъезжает грузовик. Он обошел несколько рядов юнитов и вышел тем же путем, каким пришел. Коди смотрел вслед, пока его отец не скрылся из виду, направляясь к станции Эксон. Он подождал пять минут. Но казалось, это длилось целую вечность. Затем он подъехал на велосипеде к главному офису, глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и вошел внутрь.
Миссис Бейкер, казалось, была рада его видеть.
- Ну, привет тебе, Коди. Тебе понравились твои летние каникулы?
Коди улыбнулся.
- Да, мэм.
- Ты готов к началу занятий в школе?
Коди нахмурился.
- Нет, мэм!
Учитель рассмеялась.
- По правде говоря, я тоже, - она отложила роман амишей в мягкой обложке, который читала. - Что ты делаешь здесь, на другом конце города?
- Мой папа послал меня кое за чем в его отдел, но я забыл ключ, - сказал он ей так прямо, как только мог. - У вас нет запасного, который я мог бы одолжить на минутку?
Миссис Бейкер повернулась к доске для колышков, на которой висело несколько дюжин ключей.
- Конечно. Напомни, какой номер?
Сердце Коди забилось так сильно, что он испугался, как бы женщина не услышала его.
- 208.
Она нашла ключ и протянула ему.
- Вот . Просто принеси его обратно, когда закончишь.
- Да, мэм.
Коди вышел из кабинета и скрылся из виду. Он стоял за кабинетом, согнувшись пополам, положив руки на колени и глубоко дыша. Затем он выпрямился и посмотрел в сторону последнего блока в ряду 2.
О Господи...пожалуйста...я не хочу туда спускаться.
Но он знал, что должен это сделать.
Он прыгнул на своей десятискоростной велосипед и проехал мимо длинной очереди дверей. Это была самая длинная поездка на велосипеде, которую он когда-либо совершал в своей жизни. Когда он добрался туда, он стоял перед дверью номера 208, казалось, целую вечность. Затем он вставил ключ в замок и потянул дверь вверх на своих рельсах.
Яркое летнее солнце залило комнату восемь на двенадцать, открывая все, что там было.
Палата была правильным словом. Если вы поставите перед этим слово “пыточная”.
Несколько тяг были прикреплены к потолку хранилища, и с них свисали тяжелые цепи. Некоторые были с кандалами и мясными. На тяжелом деревянном рабочем столе, испачканном запекшейся кровью, в одном углу стояли мощные тиски. На столешнице было разбросано несколько инструментов, в том числе старый ящик с инструментами, который Коди обнаружил несколько дней назад. Вдоль противоположной стены стояли инструменты побольше: кувалда, вращающаяся пила и бензопила. Все они были испачканы кровью с кусками плоти и волосами.
На потолке был единственный ряд флуоресцентных ламп, идентичных тем, что были в папином гараже, подключенных и питаемых от небольшого генератора. Было очевидно, что шумная работа была проделана глубокой ночью, через несколько часов после того, как магазин "Сейф-Т" закрылся, и вокруг не было никого, кто мог бы услышать, что происходит в блоке 208.
Хныканье у задней стены привлекло его внимание. То, что он там увидел, напугало его до смерти.
Это была девочка-подросток, возможно, лет шестнадцати. Она была блондинкой и, вероятно, когда-то была хорошенькой... Может быть, даже красивой. Но теперь все это ушло. Мастер сделал свою работу хорошо, и это было заметно.
Солнце светило в открытую дверь, и Коди ожидал, что глаза девушки будут крепко зажмурены. Но это было невозможно. Кто-то отрезал ей веки. Ее детские голубые глаза были ужасно широко раскрыты и налиты кровью. На ней была изодранная униформа McDonald's, вся в крови, и на ее обнаженных грудях и тонких руках были вырезаны узоры; пентаграмма, случайные цифры и буквы, грубый рисунок черепа с венком из ромашек вокруг короны, несколько перекрещивающихся игр в крестики-нолики здесь и там. Там были и другие шрамы тоже. Ожоги от сигарет и колотые раны от чего-то длинного и тупого. Может быть даже от крестообразной отвертки.
Она не могла говорить, потому что ее нижняя часть лица была запечатана широкой полосой серебристой клейкой ленты. Обнаженные кости ее щек и нижней челюсти сказали ему, что, если бы у него хватило наглости вытащить кляп, там вообще не было бы губ, ни снизу, ни сверху.
Девочка не была связана веревками или чем-то еще, что поначалу озадачило мальчика. Затем он увидел, что удерживало ее. Тяжелые железные кандалы крепили ее узкие запястья к бетонному полу, прикрепленные там длинными каменными болтами. Только три из десяти ее пальцев остались нетронутыми.
Внезапно Коди Доусон повернулся и выблевал все от шеф-повара Боярди на теплый тротуар, который тянулся между складскими помещениями. Он давился и задыхался, пока в животе больше ничего не осталось, затем он подумал о девушке, нет, о том, что было заключено внутри, и его снова не начало рвать, пока в горле не пересохло, а из носа не пошла кровь.
Он вскочил на свой велосипед и за считанные секунды добрался до офиса. Он ворвался в дверь и долго стоял там, не в силах вымолвить ни слова. Миссис Бейкер уставилась на него, как на незнакомца, смотря на его бледное и испуганное лицо и на свежую блевотину, которая заполнила его рот и испачкала футболку спереди.
- Коди... что… что случилось?
- Позвоните... позвоните в полицию, - пробормотал он, изо всех сил стараясь не заплакать. - Позвоните 9-1-1. Что-то... ужасное ...произошло в блоке 208.
Тревога промелькнула на лице миссис Бейкер, и она сделала шаг к концу стойки. Коди прыгнул перед ней, преграждая ей путь.
- Не ходите туда, миссис Бейкер, - взмолился он. - Пожалуйста! Если вы это сделаете, вам всю оставшуюся жизнь будут сниться кошмары. Поверьте мне… Я не шучу.
Женщина уже могла поверить, что мальчик говорил правду.
- Что случилось?
- Мастер на все руки, - вот и все, что он мог сказать.
- О, Боже милостивый, - выдохнула она.
Пока миссис Бейкер набирала номер, Коди повернулся и выбежал за дверь. Он услышал, как она окликнула его, призывая оставаться на месте, но он проигнорировал ее. Он вскочил на велосипед и выехал на улицу, направляясь обратно через весь город.


- Мама! - крикнул Коди, врываясь в дверь подсобки. - Мама... Где ты?
Он знал, что она дома, потому что ее машина стояла на подъездной дорожке. Пробегая через кухню и направляясь по коридору, он услышал шум душа в ванной комнате, которая примыкала к спальне его родителей. Звук льющейся воды не удивил его. Его мать обычно принимала душ после напряженного рабочего дня.
Он вошел в спальню и остановился там, дрожа всем телом.
- Мама?
- Коди? - сказала она. - В чем дело, милый?
- Мама... я... - сердце мальчика билось сильнее, чем он когда-либо мог припомнить.
Как я ей скажу? Он сделал глубокий вдох, задержал дыхание, выдохнул.
- Что-то...случилось что-то ужасное!
Шум воды внезапно стих.
- Что, Коди? Что случилось?
У него закружилась голова, как будто он вот-вот упадет в обморок.
- Это… отец.
Коди услышал, как открылась дверь душа. Мгновение спустя в спальню вошла его мать. Она была вся мокрая, держа перед собой толстое махровое полотенце. Он едва прикрывал ее, от ключицы до верхней части бедер.
Она встревоженно уставилась на него.
- Что… отец?
Он не хотел ей говорить... Больше всего на свете он не хотел ей говорить. Но он сделал это.
- Папа... - ахнул Коди. - Он сделал что-то ужасное! На другом конце города есть склад и...и...
Двенадцатилетний мальчик замолчал. Лицо его матери стало белым, как мука. Ее руки медленно опустились по бокам, и полотенце упало, образовав лужу вокруг ее ног. Она стояла перед ним обнаженная.
Ее полные грудь слепо смотрела на него.
И у нее не было сосков.
Внезапно он понял и заплакал.
- О, мама… почему он… почему он так поступил с тобой?
На хорошеньком личике Дебби Доусон появилась улыбка. Это была улыбка, которую он знал всю свою жизнь. Это была мамина улыбка. Но ее глаза... ее глаза были мертвы. Они смотрели на него, как два гладких черных камня. В них не было ни любви, ни беспокойства. Никаких чувств вообще.
- Я бы хотела, чтобы ты не узнал об этом, пока не стал старше, - сказала она. Затем она повернулась и подошла к своему комоду из вишневого дерева. Открыв боковой ящик, она достала длинный напильник с деревянной ручкой... тот, который был тщательно заточен до злобно заостренного острия. Диагональные линии плоского лезвия были липкими от засохшей крови и крошечных осколков раздробленной кости.
Затем она направилась к нему.
Коди отшатнулся, сбитый с толку больше, чем когда-либо в своей молодой жизни. Не дойдя до двери спальни, он на что-то налетел. Или на кого-то.
Он поднял глаза и увидел своего отца, стоящего над ним... Он держал пистолет калибра 9 мм на расстоянии вытянутой руки.
Однако дуло пистолета было направлено не на него.
- Остановись, Дебби, - сказал Гарольд Доусон ровным, бесстрастным голосом. - Пожалуйста... милая... просто остановись.
Ее улыбка стала шире, а глаза потемнели и стали мертвее. Она подняла напильник и продолжала идти.
- Мы же договорились, - сказал он. - Давным-давно. Только не мальчик. Кто угодно, только не мальчик.
Дебби Доусон издала низкий горловой звук. Хихиканье или всхлип… Коди не мог сказать наверняка. Она ускорила шаг. Теперь между ними было восемь футов пространства. Семь... шесть…
В ушах Коди раздался взрыв, похожий на пушечный выстрел. Между грудями его матери появилась уродливая красная дыра. Она отступила на несколько шагов и посмотрела на пулевое ранение. Она подняла свободную руку и нащупала дырку в своей плоти... Засунула палец внутрь. Вытащила его и уставилась на кровь на кончике пальца, затем поднесла к губам.
Папа выстрелил снова. Вторая пуля попала ей прямо в лоб. Семейные фотографии на стене позади нее, со вкусом оформленные и с гордостью выставленные на всеобщее обозрение, внезапно покрылись пятнами крови и мясистыми кусочками мозга.
Коди наблюдал, как мама упала навзничь и тяжело приземлилась на ковер. Она дернулась один раз... два... Затем замерла. Эта глупая улыбка все еще была, и навсегда осталась, на ее лице.
Испугавшись, Коди убежал от своего отца. Он присел у основания комода в нескольких футах от него и съежился.
- Пожалуйста...пожалуйста, папа. Не надо.
Отец долго смотрел на него. Он опустил пистолет и швырнул его через всю комнату. Он отскочил и приземлился на пороге ванной комнаты.
- Я не собираюсь стрелять в тебя, сынок, - сказал он. Он перешагнул через мертвое тело жены и тяжело опустился на край огромной кровати, которую делил с ней в течение четырнадцати лет.
Коди уставился на него. Ему хотелось сорваться с места и убежать... Вниз по лестнице, из дома, на улицу. Но он остался там, где был.
- Почему... почему ты так с ней поступил? С мамой. Почему ты отрезал ее...ее...?
Гарольд Доусон поднял голову и посмотрел на сына. Его глаза были полны боли.
- Коди…Я этого не делал, - он уставился на свою жену. - Она сделала это... до того, как мы поженились.
- Но... но я нашел твой ящик с инструментами.
- Сынок, этот ящик с инструментами был не моим. Он был ее.
Мальчик не думал, что может чувствовать себя еще хуже, чем в хранилище на другом конце города.
- Значит, ты не тот... он запнулся, пытаясь переварить то, что теперь знал. - Эта девушка... прижата к полу...
Папа кивнул.
- Это ее рук дела.
- Все они?
- Все они...
Коди выпрямился, но не двинулся к отцу. Он стоял там, где стоял.
- Но ты знал. Знал, что она была...
- Мастером на все руки? - голос его отца был ровным, бесцветным. - С самого начала.
- Но... почему?
- Ты слишком мал, чтобы понять, Коди, - сказал он ему. - Мужчина может любить женщину так сильно, что готов смириться и позволить ей все, что угодно. Даже обнять самый настоящий и проклятый кусочек Ада на Земле... просто чтобы быть рядом с ней.
Вдалеке они услышали вой сирен.
- Они скоро будут здесь, и ты еще какое-то время меня не увидишь. Может быть, в последний раз. Твои дядя и тетя в Виргинии хорошо о тебе позаботятся.
Дебби дернулась и выдохнула.
- Она жива! - застонал Коди.
- Нет, - заверил его отец. - Просто ее тело привыкает к смерти... ее системы отключаются навсегда. Я видел, как это случалось раньше.
Коди знал, что так оно и было.
- Они посадят меня за соучастие. Меня никогда не было рядом, когда она это делала. Просто я приходил, чтобы проявить немного доброты и прибраться после. Поначалу они, вероятно, захотят повесить это на меня, но дневники твоей мамы все прояснят. У нее их было очень много. С первых дней, когда она еще училась в средней школе и до сих пор. Я никогда их не читал. Она поощряла это... Но я никогда не мог заставить себя...
Снаружи вой сирен стал пронзительным и громким. Вскоре вспышки голубых огней отразились в окнах спальни и окрасили стены.
- Прости меня, сынок. Прости за весь этот уродливый беспорядок. Всегда помни…Я люблю тебя, - он протянул руки, но они остались пустыми.
Коди хотел ответить тем же, но это было не в его характере.
- Залезай в тот шкаф и оставайся там, - проинструктировал его отец. - Я не хочу, чтобы ты видел, как придут искать Мастера на все руки.
Мальчик кивнул и шагнул в шкаф. Слезы затуманили его последний взгляд на Гарольда Доусона, прежде чем дверь закрылась. Сквозь искажение ему показалось, что он впервые за очень долгое время увидел, как его отец улыбается.
Стоя в темноте, слушая топот ног в коридоре и возбужденные голоса, Коди задавался вопросом, как беззаботная жизнь мальчика может перевернуться вверх дном и вывернуться наизнанку за считанные дни.
И все из-за банки детского питания в старом, изношенном ящике с инструментами.
Через неделю после своего двадцать второго дня рождения Коди Доусон сопровождал свою новую невесту, Синтию, в Вашингтон, округ Колумбия.
Это был их медовый месяц, и ни один из них никогда раньше не был в столице страны. Коди только что окончил колледж и открывал новую должность по продажам в фармацевтической компании в Ричмонде. Синди начала стажировку медсестры в больнице, хотя все еще училась неполный рабочий день в школе. Она надеялась стать практикующей медсестрой через год или два.
Они осмотрели все достопримечательности. Здание Капитолия, памятники, мемориалы. Они даже совершили экскурсию по Белому дому. Затем, совершая обход в Смитсоновском музее, Коди увидел вывеску и замер на месте.
- Пошли, - поторопила Синди. - Давай перекусим, а потом отправимся в Национальную галерею. Там есть несколько картин, которые я всегда хотела увидеть.
Но Коди не двинулся с места. Он просто посмотрел на баннер, который висел перед Музеем американской истории. Знамя, которое могло похвастаться несколькими печально известными лицами... и одним знакомым.
- Ты собираешься пойти туда?
- Да.
Она крепко, с любовью сжала его руку.
- Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой?
Ее муж улыбнулся и поцеловал ее в лоб.
- Мне нужно сделать это в одиночку.
Синди кивнула.
- Я понимаю.
После минутного колебания он поднялся по ступенькам и вошел внутрь. За десять лет между сегодняшним днем и тем ужасным днем, изменившим его жизнь, образовалась удобная дистанция, но, войдя в экспозицию музея "Преступление и наказание в Америке", этот разрыв быстро, почти раздражающе сократился.
Он без интереса прошел мимо первых нескольких экспонатов. Старый Запад... Малыш Билли, Джесси Джеймс, Джон Уэсли Хардин. Эпоха гангстеров и ограблений банков… Аль Капоне, Диллинджер, Бонни и Клайд.
Именно когда он добрался до Массовых и Серийных убийц, он замедлил свой темп.
Печально известные были первыми. Техасская башенная винтовка Чарльза Уитмена. Клоунские костюмы Джона Уэйна Гейси и его тюремные картины. Маленький коричневый "Фольксваген-жук" Теда Банди.
Затем он завернул за угол в лабиринте перегородок и оказался там.
Несколько человек стояли вокруг стеклянной витрины. Коди подошел, когда пара из них двинулась дальше. Он уставился на ржавый, побитый и потрепанный ящик с инструментами, который стоял на витрине. Его крышка была откинута, и содержимое было видно всем. Молоток, ножовка, плоскогубцы, отвертки… Крестовая и плоская головка. Инструменты выглядели нетронутыми. Кто-то очистил их от ужасной красновато-коричневой патины. Нона них вы все еще виднелись следы того, что там было... если бы они знали, где искать.
Он некоторое время смотрел на ящик с инструментами, затем поднял взгляд на небольшую полку, установленную на стене над ящиком. В нем была стеклянная коробка с единственным предметом внутри.
Коди уставился на банку детского питания с двумя плавающими внутри кусочками плоти, непристойно очаровательными и прекрасно сохранившимися.
Небольшой плакат над делом давал представление об одном из самых тревожных моментов в истории американской преступности.
Соски Деборы Энн Доусон
После многих лет пыток и сексуального насилия со стороны членов семьи мужского пола Дебора Доусон отрезала свои соски в результате акта членовредительства в ночь своего шестнадцатилетия.
Это было начало тревожной двойной жизни, которая длилась почти двадцать лет: домохозяйка и мать днем, хладнокровный серийный убийца ночью. Известная как Мастер на все руки за умение обращаться с обычными инструментами, Доусон была ответственна за пытки и убийства 26 известных жертв...15 женщин и 11 мужчин, все в возрасте от 14 до 21 года. Ее преступлениям помогал и скрывал ее муж Гарольд.
- Она действительно была больной сукой, не так ли? - сказал молодой человек, стоявший рядом с ним, с отвращением качая головой.
Коди изучал большой плакат с Мастером на все руки, вывешенный рядом с выставкой. Свежее лицо, рыжеволосая женщина лет тридцати с небольшим, в желтом платье и на каблуках в тон, позирует для быстрого фото перед церковью, в которой она провела большую часть своей жизни. Коди посмотрел в это лицо и вспомнил. Поездки во Флориду и совместное строительство песчаных замков на пляже. Запах печенья с шоколадной крошкой, только что из духовки, печенья и бекона на завтрак. Холодный компресс и ее материнская забота по ночам, когда у него была лихорадка и тошнота. Нежный поцелуй на ночь в канун Рождества перед тем, как Санта положит подарки под елкой.
Коди повернулся к парню и кивнул.
- Да, - прошептал он, - Она была сукой.
Но, она была мамой.