«На Рождество все дороги ведут домой» Сэм Уэст

Итан Перкинс отодвинул стул в столовой и поднялся на ноги.
- Тост перед едой, - сказал он, поднимая свой бокал. - Я знаю, что обычно не выступаю с речами, но если я не могу сделать это на Рождество, когда я могу это сделать?
Его жена смотрит на него, её глаза сияют любовью, одна рука прижимается к её раздутому животу. Остальные трое за столом - его родители и его пожилая бабушка - также выжидающе посмотрели на него. Тоскер, трёхногий чёрный лабрадор, тяжело дышал, лежал перед открытым камином в центре большой комнаты.
На мгновение Итан замолчал, смакуя звуки, наполнявшие комнату, звуки Рождества, от потрескивающего огня до гимнов, играющих по радио.
Идеально.
Всё было идеально, от его прекрасной семьи до великолепной рождественской комнаты. У винтовой лестницы на страже стояло восьмифутовое дерево, украшенное ярдами мишуры и гирляндами. Под ёлкой лежали раскрытые подарки. Вероятно, это была лучшая трата тысячи фунтов, которая была в случайном порядке скоплена под этим деревом, от одежды до украшений, лосьона после бритья и дорогих гаджетов... Столько всего.
Он сглотнул неожиданную волну слёз. Прошло так много времени с тех пор, как они в последний раз были вместе вот так.
- Я хочу поднять тост за мою прекрасную семью в это Рождество. Последние несколько лет были таким напряжением для всех нас, но когда я стою здесь и смотрю на вас всех сейчас, я почти взрываюсь от гордости. Ненавижу находиться вдали от дома так долго. Боже, я так по вам скучаю, когда я не с вами. Особенно по тебе, моя дорогая.
Зоя протянула руку и ободряюще сжала его руку, мягко улыбаясь. Её глаза сияли отражением потрескивающего пламени, ревущего в очаге. Итан подумал, что она никогда не выглядела красивее, чем в этот момент.
Ему пришлось остановиться, чтобы собраться с мыслями. Он откашлялся:
- Полагаю, что я пытаюсь сказать, рискуя показаться сентиментальным дураком, - это то, что я люблю вас всех. Кто сказал, что Рождество - единственное время в году, когда люди могут выражать свои истинные чувства, не ощущая себя неловко? А ведь он был прав. Рождество - это единственный шанс для человека быть самим собой. Единственный шанс, что у человека есть, сказать своей семье, как сильно он их любит, - он поднял бокал. - За семью.
- За семью, - отозвались эхом четыре человека за столом.
Шампанское помогло избавиться от комка в горле, и он снова сел во главе большого полированного продолговатого стола.
Зоя наклонилась и прошептала ему на ухо:
- Прекрасная речь.
Он улыбнулся ей, ненадолго положив руку на её огромный живот.
- Могу я разрезать? - сказал он, взяв вилку с двумя зубьями и разделочный нож, и снова поднялся на ноги. - Мам, это выглядит потрясающе.
Это действительно выглядело потрясающе. Большая индейка была приготовлена до коричневого совершенства. Вокруг неё были самые пушистые, самые золотистые жареные картофелины, которые он когда-либо видел, с сочными на вид "свинками в одеялах", укрывшимися среди них. И, конечно же, обязательная брюссельская капуста. Он улыбнулся. Как будто бы можно было устроить рождественский ужин без этих зелёных ублюдков.
- Спасибо, дорогой, - сказала его мать. - Хотя я, кажется, помню, как все вы помогали на кухне.
- Чушь, - сказал его отец. - Мы были простыми кухонными швейцарами. Это всё твоих рук дело, дорогая.
Эстер снисходительно махнула рукой перед лицом.
- Ой, хватит, Джон, ты меня смущаешь.
Но она нисколько не смутилась. Её щёки покраснели от шампанского, и она позитивно светилась рождественским весельем и любовью окружающей её прекрасной семьи.
Итан проткнул птицу вилкой, удерживая её так, чтобы он мог видеть её полностью. Он навалился на неё всей силой, слегка нахмурившись, его чёрные волосы падали ему на глаза. Это было чертовски сложнее, чем казалось. Может, его мама потеряла ловкость на кухне?
Он разрезал мясо под звуки "Тихой ночи", доносящиеся из радио.
Я так люблю свою семью, - подумал он.
Как он ненавидел находиться вдали от них, но, увы, этого требовала его работа. Когда он моргнул, на его глаза выступили слёзы.
Нет, не думай об этом сейчас. Просто наслаждайся моментом. Наслаждайся этим днём. Я сейчас здесь, это всё, что имеет значение.
Тоскер заскулил у камина. Итан положил разделочный нож на стол, хмуро глядя на собаку.
- Тоскер в порядке? - спросил он своих родителей. - Кажется, он немного расстроен.
Его родители посмотрели друг на друга и закатили глаза. Его бабушка просто тупо посмотрела на него, как всегда. Ей было за девяносто, и половину времени она не знала, где была.
- Я испекла вчера несколько фруктовых кексов и оставила их в стороне, чтобы они остыли, - сказала его мама. - Эта глупая собака сразу же подошла и проглотила всё, что было, когда я повернулась спиной. У него, наверное, всё ещё болит живот.
Итан рассмеялся вместе со всеми, несмотря на то, что беспокоился за Тоскера. Его задние ноги подёргивались, а звуки, издаваемые им, были совсем не обычные.
- Он очень тяжело дышит.
- Ему жарко, сынок, - с усмешкой сказал его отец. - Так было бы и с тобой, если бы ты сидел практически в камине в шубе. Но ты знаешь Тоскера, он не может устоять перед огнём.
- Ага, - сказал Итан.
Смутное чувство беспокойства пронизывало его облако счастья, но он оттолкнул его. Ради бога, Тоскеру было шестнадцать лет. Это было чудо, что он вообще дожил до такого возраста, учитывая, что ему удалили переднюю лапу из-за рака. Эта проклятая собака была ходячим чудом.
Он закрыл глаза на секунду, подавляя дурное предчувствие. Нежная рука на нём заставила его подпрыгнуть.
- Ты в порядке? - Зоя смотрела на него широко раскрытыми голубыми глазами, которые светились озабоченностью. - Ты кажешься немного нервным.
Он улыбнулся ей.
Сегодня ничего не собиралось рушиться. Только не сегодня.
- Я в порядке, - улыбнулся он.
- Ты выглядишь очень мило в этом свитере, - сказала она.
Итан посмотрел на себя в оленьем свитере, который развернул только сегодня утром - подарок от Зои. Нос Рудольфа был красным помпоном, прикрепленным к свитеру, и вид такого носа заставил его улыбнуться.
- Спасибо. Мне действительно он нравится. И я люблю тебя.
- Я тоже люблю тебя, дорогой.
Его мама и папа улыбнулись им. Его мама была с немного увлажнёнными глазами, когда Итан вернулся к работе по разделке индейки. Несомненно, она очень хотела стать бабушкой.
Тоскер очень громко заскулил, и Итан уронил разделочный нож и подошёл к собаке. Звук был совсем не обычный.
- С Тоскером определённо что-то не так, - твёрдо сказал он.
- Он в порядке, - обратился к нему отец, и в его голосе прозвучала нотка раздражения. - Оставь его. Подойди и сядь обратно.
Итан проигнорировал его и присел рядом с тяжело дышащей собакой. Он нежно положил руку на его чёрную голову, приглаживая шерсть.
Как странно.
Тоскер был насквозь мокрым, словно весь в поту.
Но собаки не потеют, так почему, чёрт возьми, его шерсть была влажной?
- С тобой всё в порядке, мальчик?
Собака посмотрела на него большими карими глазами; глаза наполнились болью. А потом он сделал самое странное. Он попытался отползти от него.
- Тоскер? Это я, мальчик. Что ты делаешь?
На боку собака карабкалась тремя лапами по деревянному полу, изо всех сил стараясь уклониться от его прикосновений. Итан почувствовал себя неразумно обиженным; он знал и любил эту чёртову собаку с четырнадцати лет.
- Я думаю, нам нужно отвезти его к ветеринару, что-то не так.
- Сынок, с Тоскером всё в порядке. Я действительно думаю, что тебе стоит подойти и сесть прямо сейчас.
Что с папой? Он говорит сердито.
- Нет, я серьёзно, он мокрый. Мама, папа, он был на улице? Идёт дождь, и его шерсть насквозь промокла? Может, он съел что-то, чего ему не следовало есть?
Может, его отравили?
Плохая мысль врезалась в его мозг, заставив его пошатнуться.
Почему именно сегодня? Какой ветеринар будет работать на Рождество?
В комнате было тихо, если не считать звуков собаки и какой-то банальной рождественской поп-песни по радио.
Просто хорошо провести Рождество, - пропел голос, не обращая внимания на то, что чудесное время Рождества Итана быстро портится. Песня закончилась, и появились новости. Итан продолжал гладить собаку по голове, не обращая внимания на голос диктора новостей.
- Вы, ребята, это чувствуете? - спросил Итан.
Запах гари ударил ему в ноздри, и его голова повернулась в сторону коридора. Это не был неприятный запах, это был просто отчётливый запах обугленного ужина.
- Ты выключил духовку, Джон? - спросила мама его отца.
- Я так думал, - ответил он.
Итан раздражённо вздохнул. Не желая покидать Тоскера, но всё же делая это, он встал и проследил за запахом по коридору на кухню. Духовка была включена, и дым просачивался по краям закрытой дверцы.
- Что за... - начал он, выключив её и рывком распахнув дверцу.
Огромная струя дыма попала ему прямо в лицо, и он отшатнулся, сильно закашлявшись. Приложив кухонное полотенце ко рту и отмахиваясь от дыма свободной рукой, он отвернулся от духовки и поспешил обратно, чтобы присоединиться к своей семье.
- Вы оставили духовку включенной, - строго сказал он родителям. - Вам действительно стоит быть поосторожнее, вы могли бы сжечь весь дом...
- Погоди секунду, сынок, - сказал его отец, поднося палец к губам. - Послушай это.
Итан остановился и прислушался к женскому голосу по радио.
- ...Поэтому полиция призывает людей в районе Ланкастера, Моркам, быть особенно бдительными. Если кто-либо видел мужчину, подходящего под это описание, крайне важно немедленно связаться с полицией. Последний раз пациента видели в серой пижаме. Напомним, что он шести футов ростом, у него короткие седые волосы, и ему уже за сорок. Ни при каких обстоятельствах нельзя приближаться к этому человеку. Он считается чрезвычайно опасным...
Он подошёл к радио на буфете и выключил его, проведя руками по своим чёрным волосам до подбородка. По какой-то необъяснимой причине он обнаружил, что его трясёт.
- Эй, мы это слушали, - сказал его отец.
- Папа, это Рождество. Ты хочешь напугать бабушку? Не превращай сегодняшний день в руины. Сегодня особенный день.
- Да, но нечасто же ты слышишь такое объявление, не так ли? Сбежавший сумасшедший на свободе? Это очень волнительно.
- Джон! У тебя ужасные интересы, - отругала его мама. - Мне очень жаль, Зоя, дорогая, ты, должно быть, думаешь, что мой муж настоящий язычник.
Зоя засмеялась.
- О, Эстер, я никогда не могла бы подумать ничего подобного.
Скрип половиц сверху заставил всех вздрогнуть и вытянуть шеи к потолку. Все они, кроме бабушки, стали как столб. Даже старый Тоскер перестал скулить и тоже прислушивался.
- Что это было? - прошептала Зоя.
Бездумно, Итан схватил разделочный нож, лежавший рядом с нарезанной индейкой.
- Я не знаю, но я собираюсь взглянуть.
Что, если это он? Что, если это сбежавший сумасшедший, прячущийся в доме моих родителей?
Он вздрогнул.
Может, это он отравил собаку...
- Итан, нет! Не уходи! Оставайся здесь. Мы вызовем полицию, пожалуйста, не ходи туда, - сказала Зоя, глядя на него большими умоляющими глазами.
- Я нахожу всё это немного надуманным, - сказал его отец. - Из всех домов во всём чёртовом Ланкастере сумасшедший выбирает наш? Это просто безумная чушь.
Глаза Итана сузились.
- Я иду наверх.
- Ты можешь сделать это. Но там нет никого, сошедшего с ума или нет, - сказал его отец.
Зоя последовала за ним к подножию винтовой лестницы.
- Я буду ждать здесь. И если я услышу что-нибудь непонятное, я звоню в полицию.
- Сядь обратно, Зоя. Я уверен, что мой отец прав. Я уверен, что там никого нет.
Если бы только он мог в это сам поверить. Что-то было не так, он это чувствовал.
- Конечно, я чертовски прав. Я думаю, твоя работа делает тебя беспокойным, сынок, - сказал его отец.
Итан на секунду закрыл глаза, слегка покачиваясь на месте. Он не хотел об этом думать. Не сегодня.
Быстро прижав губы ко лбу Зои, он поднялся наверх.
В коридоре всё было тихо. Он хотел позвать, но если бы здесь был сбежавший псих, это было бы глупо.
Скорее всего, ничего такого, - сказал он себе. - Скрипят старые дома, вот и всё.
Он резко вдохнул, когда услышал глухой негромкий удар из комнаты своих родителей.
Он очень осторожно толкнул дверь. Покрывало на большой кровати было смятым. Он нахмурился. Не было похоже на то, что его мама оставляла постель неубранной, она всегда была ненормальной, что касалось аккуратности. Его взгляд остановился на большом шкафу из красного дерева у дальней стены.
Достаточно большом, чтобы кто-то мог спрятаться в нём.
Он сделал шаг вперёд, выставив перед собой разделочный нож.
Итан издал пронзительный крик, когда дверь шкафа распахнулась, и мужчина средних лет в серой пижаме разразился боевым кличем. За короткую секунду до того, как человек приземлился на него, Итан мельком увидел что-то, что блестело в его руке.
Чёртовы маникюрные ножницы Зои, - он успел подумать, прежде чем они вошли в его шею.
Мужчины катались по полу. Итану удалось вовремя повернуться в сторону, одновременно схватив мужчину за запястье, ударив его рукой и выбив крошечные ножницы на половицы.
Его пальцы резко разжались, когда ножницы зазвенели. В мгновение ока Итан оседлал грудь старика и одной рукой сжимал его трахею, а другой прижимал кончик ножа к его подбородку.
- Кто ты, чёрт возьми? - спросил он задыхающегося. - Что ты хочешь от моей семьи?
Седовласый злоумышленник был с красным лицом, его глаза были выпучены, когда он издавал громкие удушающие звуки. Итан отпустил руку, но сильнее прижал нож к горлу.
- Что тебе нужно от нас? - спросил он, ярость кипела в его груди.
К его удивлению, мужчина одновременно заплакал и засмеялся. Его глаза были тусклыми и пустыми, как будто он был на наркотиках.
- Ты - тот самый, не так ли? Сбежавший психически больной? Какого хрена ты сделал с моей собакой?
Он позволил давлению на горло снизиться ещё больше, чтобы тот мог говорить.
- Я не понимаю, о чём ты говоришь, - невнятно пробормотал он сквозь слёзы, сопли и хихиканье. - Пожалуйста, не убивай меня.
Его лицо покраснело и горело.
- Да пошёл ты! - прорычал Итан, рука с ножом задрожала от плохо подавляемой ярости. - Я не позволю тебе испортить мне Рождество, я долго ждал, чтобы побыть со своей семьёй. Долгое время. Ты правда думаешь, что я позволю какому-то грёбаному психу испортить этот прекрасный день? Нет, такого не будет.
Позволяя гневу проникнуть в него, он с силой вонзил нож в горло мужчине. Его глаза широко открылись, когда его кровь выкачивала красную реку из зияющей раны. Его ноги резко дёрнулись один раз, а затем он замер, его безжизненные глаза смотрели в потолок.
Итан слез с него. Этот ублюдок залил его кровью, поэтому он пошёл в ванную, чтобы очиститься. По крайней мере, его новенький свитер был красным очень кстати, чтобы не было видно крови. Он никак не мог его снять.


Итан спустился вниз по лестнице. Его семья всё ещё сидела за столом, и все выжидающе смотрели на него.
- Ты что-нибудь нашёл, дорогой? - сказала его мама. - Твой ужин остывает.
Его зрение на секунду затуманилось, и он покачнулся на месте.
- Ты плохо выглядишь, сынок, подойди и сядь. Давай просто проведём время вместе, - сказал его отец.
Итан вытер пот со лба. Он чувствовал себя неважно.
- Да, - пробормотал он. - Да, это хорошая идея.
Ему не хотелось больше думать об ублюдке наверху. Он займётся им после обеда. Он со всем разберётся после обеда.
Он занял своё место во главе стола и трясущимися руками поднял нож и вилку. Он поднёс к губам кусок индейки и начал жевать. Было немного жестковато, но вкусно.
Его внимание привлёк пищащий звук, и его голова резко повернулась к лежащему Тоскеру.
- Нет, - выдохнул он, отодвигая стул и подбегая к собаке, выдёргивая мобильный телефон из-под её передней лапы.
- Ты, тупая пизда! - крикнул он собаке. - Почему тебе пришлось взять и всё испортить?
Он закрыл глаза на секунду, собираясь с силами. Он знал, что фантазия закончилась. Он больше не мог притворяться.
Когда он снова открыл глаза, чары были полностью разрушены.
- Чёртова пизда, - пробормотал он снова.
Он посмотрел на Тоскера. Вот только это был не Тоскер, потому что Тоскер умер почти двадцать лет назад. Это был молодой человек, вероятно, лет двадцати с небольшим. Он был залит кровью, а его рука была отсечена до плеча.
Прямо как у Тоскера.
Кровь залила половицы; парень практически плавал в ней.
- Тебе полагалось только лежать там и тяжело дышать, как раньше делал Тоскер, тупой ублюдок!
Его взгляд переместился на мобильный телефон в руке.
Сколько времени до приезда полиции? Пять минут? Десять?
Он полагал, что, по крайней мере, это время у него есть, потому что парень не смог бы на самом деле говорить по телефону, так как он отрезал ему язык. Не то чтобы он хотел, чтобы парень умолял, стонал и разрушал настроение.
Потому что собаки не говорят, правильно? Это было бы просто безумием.
В ярости он зашагал на кухню, бормоча себе под нос о том, как всё это было несправедливо. На кухне он достал окровавленный топор, прислонённый к задней двери. Это был отцовский топор, который он хранил в сарае на зиму. За исключением, конечно, того, что это был топор его отца не больше, чем человек в столовой был его отцом. Только хрен знал, кто этот человек. Он был немного похож на его отца, с волнистыми белыми волосами и стройным телосложением, что было приятно.
И этот случайный дом, в который он забрёл на улице, был таким рождественским и, ну, таким прекрасным.
Да. Но сейчас не так уж и приятно, правда?
Теперь, когда его больше не ограничивало собственное желание идеального семейного Рождества, он увидел сцену такой, какой она была. Это была просто чужая кухня с обугленной индейкой в духовке и измельчённой брюссельской капустой на плите. Обед, который ожидал его в столовой, был намного лучше, но теперь он уже не мог его съесть. И прошло так много времени с тех пор, как он ел ту еду, которую подавали на семейных обедах.
Итан Перкинс был добросовестным каннибалом. До своего пленения в возрасте тридцати лет, двадцать лет назад, он зарезал и съел более двадцати человек, включая свою жену и их будущего ребёнка. Он как бы сожалел об этом, потому что любил её по-своему. Его родители умерли естественной смертью десять лет спустя, хотя Итан подозревал, что они умерли от разбитого сердца, вызванного его собственными проступками.
Он также чувствовал себя виноватым из-за этого.
Так много сожалений. Всё, что он хотел, - это одного милого семейного Рождества, чтобы компенсировать им это.
Обиженный несправедливостью всего этого, он вернулся в столовую. Семья погибших сидела за столом на разных стадиях расчленения. Четвёрка состояла из пожилой пары и молодой пары лет тридцати. О, как они напомнили ему его собственную семью. Он посмотрел на потолок. Он не знал, что наверху кто-то прятался. Несчастный ублюдок, должно быть, спал наверху, вероятно, потому, что заболел гриппом или чем-то ещё. Он выглядел совсем неважно.
Теперь, когда настроение было испорчено, Итан внезапно почувствовал усталость и грусть. Это был тяжёлый труд - зарубить их всех топором и усадить всех так, чтобы они были за столом рядом с Тоскером у огня. Он выгнул больную спину и вздрогнул от щелчка позвоночника.
Я слишком стар для этого дерьма.
Тем не менее, фантазия была прекрасна, пока длилась.
Он с тоской смотрел на еду на столе. Отрубленная рука парня от плеча до локтя была индейкой. Пальцы рук и ног семьи служили брюссельской капустой и жареным картофелем. Соусник был наполнен кровью, и его любимые кусочки кишок были "свинками в одеялах".
Он посмотрел на рождественское дерево.
Так прекрасно.
Остатки кишечника, которые не были поданы на обед, были обёрнуты вокруг рождественского дерева множеством слизистых петель. Не звезда или ангел украшали верхушку ёлки, а человеческое сердце. Для Итана это символизировало любовь, которую он испытывал к своей семье и к Рождеству.
С топором, свисающим из его пальцев, он подошёл и остановился над задыхающимся, хныкающим парнем.
- Почему тебе пришлось взять и разрушить всё? - спросил он со слезами на глазах.
Он закрыл глаза на секунду, вспоминая блаженство, которое он испытал, когда погладил Тоскера по голове. Теперь, оглядываясь назад, он предположил, что именно тогда его фантазия начала распадаться. Парень слишком много хныкал, и, будучи залитым таким количеством крови, мозг Итана должен был придумать логическое объяснение того, почему он был таким мокрым. Его руку, когда он гладил своего любимого питомца, залил дождь, а не кровь. Он почти улыбнулся этому.
- Забавно, не правда ли, вещи, из-за которых всё это распутывается. Это сбивает нас с толку. Думаю, разум действует таинственным образом.
Парень захныкал и попытался отползти от него, его карие глаза расширились от умоляющего ужаса.
- Знаешь, сегодня было очень легко сбежать, - сказал он больше себе, чем парню. - Даже в палате строгого режима в Рождество не работают меры безопасности. Ебать их всех! Прощай, пёсик. С Рождеством Христовым.
Топор качнулся вниз и одним махом отрубил парню голову. Голова перекатилась к нему, остановившись лицом вверх у его ног, окровавленный рот раскрылся в беззвучном крике.
Итан не обратил на это внимания. Вздохнув, он посмотрел на своё отражение в зеркале над камином. Исчезла копна чёрных волос, которые он носил в юности, и вместо неё осталась короткая седая стрижка. Было так приятно снова почувствовать себя молодым, повернуть время вспять на двадцать лет. Притвориться, что он всё ещё выглядел так, как двадцать лет назад.
Его взгляд переместился на рождественский свитер, украденный из подарков под ёлкой. На нём почти не было крови, а чёрные джинсы, которые он тоже нашёл под деревом, были хороши. Он посмотрел на свои тапочки; он полагал, что должен избавиться от них. Он раньше заметил в коридоре обувную полку - там должно было быть что-то его размера.
Перед тем как уйти, он вытер лезвие топора о рубашку мёртвого парня и, уходя, нашёл длинный чёрный плащ и пару чёрных ботинок.
Топор был красиво засунут под его новую одежду, и он зашагал по мокрой и пустой улице. Когда он завернул за третий угол, он услышал далёкие сирены и ускорил шаг, моргая от сильного дождя.
После десяти минут ходьбы он остановился, чтобы полюбоваться обособленным викторианским домом с огоньками на рождественской ёлке, призывно мерцающими в эркере.
Он поднялся по ступенькам крыльца и постучал в дверь. Несомненно, он найдёт своё идеальное семейное Рождество в стенах этого дома.
В дверях появилась элегантная пожилая женщина с серебристыми волосами, аккуратно уложенными в стрижку.
- Чем могу помочь? - спросила она с безупречным резким акцентом.
- Привет, мам. Я дома на Рождество.
- Извините, что? - сказала она, смущение сдвинуло её аккуратно выщипанные брови.
Итан замахнулся топором ей в лицо, рассёк ей голову пополам, и она рухнула на пол в брызгах крови. Улыбаясь, он перешагнул через её мёртвое тело в дом.
- О, мама, это место выглядит потрясающе, всё такое рождественское. А где остальные? Ты говоришь, в гостиной? Как мило.
Насвистывая себе мелодию "Тихой ночи", он пошёл по дому.
Верно то, что говорят, - подумал он. - На Рождество все дороги ведут домой.