«Приз» Шон Хатсон

Дедлайн.

Это слово, подобно занозе под кожей, засело в его голове.

Он повторял его вслух сам себе. Оставалось ещё пять минут, а история, в которой он так нуждался, всё ещё не докатилась по телефонным проводам до его офиса.

Роджер Галлоуэй посмотрел на наручные часы, а затем — на настенные, офисные.

Через пять минут он потеряет эту историю. Мужчина вперил взгляд в экран монитора.

Чёрный экран.

Дедлайн.

Само это слово было синонимом Флит-стрит — обители британской прессы. Клише по своей сути. Но Галлоуэй был редактором крупнейшего в стране таблоида, и клише были как его хлебом, так и его маслом. Он потянулся к телефону.

Из-под стола, разбивая деревянную столешницу, вырвалась рука. Шевелящиеся пальцы коснулись запястья редактора и обхватили его в следующее мгновение.

Галлоуэй закричал и опрокинулся с кресла назад. Его рука пошла следом за ним и что-то хрустнуло в районе предплечье. Костлявые пальцы продолжали держать повреждённую руку за запястье. Через лоскуты лопнувшей кожи мужчина видел вены и артерии, напоминавшие разбухших пиявок. Пытаясь высвободиться, Галлоуэй почувствовал, окутавшее его зловоние.

Вторая рука бесполезно барабанила по поверхности монитора.

Экран распахнулся словно пасть.

Верхняя и нижняя рамки монитора, теперь напоминавшие губы, раскрылись, и мужчина почувствовал невыносимую жару, охватившую сперва его ладонь, а потом и всю руку целиком — по мере того как их затягивало внутрь. Его пальцы сомкнулись вокруг чего-то тёплого.

Чего-то шевелящегося.

Тысячи опарышей извивались в пасти экрана. Они покрыли всю руку и выплеснулись на клавиатуру.

Галлоуэй закричал.

И проснулся.

Собственное учащённое дыхание вернуло мужчину из кошмара в реальность. Редактор сидел в кровати, его тело покрывал липкий пот. Он близоруко щурился и моргал, вглядываясь в темноту комнаты. Дыхание постепенно приходило в норму. Он посмотрел на запястье, словно ожидая увидеть отметины, оставленные костлявой клешнёй.

Этот сон повторялся две ночи к ряду. Он всегда приходил, когда Галлоуэй испытывал жуткое напряжение. Повторяющийся сюжет. Мужчина знал лишь один способ как унять нервы.

«Только один глоток виски», — сказал он сам себе, вылезая из кровати и мягким шагом пересекая комнату в направлении лестницы.

Он был на середине лестничного пролёта, когда снизу послышался шум.

На пол упала какая-то вещь из интерьера нижнего этажа.

Вслед за этим ничего не последовало. Наступила тишина.

Редактор крепко схватился за перила, пытаясь убедить себя, что это не сон. Дерево холодило его мокрую ладонь. Он не спал.

Теперь он слышал внизу какое-то движение.

Возможно грабитель?

Секунды казались вечностью, пока мужчина размышлял как лучше поступить. Если всё-таки спуститься вниз, то неизвестно с чем можно столкнуться. Там вполне могут оказаться несколько грабителей. С оружием. Но если вернуться наверх и вызвать полицию, то где гарантия, что они успеют вовремя? Что если злоумышленники решат проверить верхний этаж?

Внезапный прилив храбрости заставил мужчину обратить внимание на массивную трость, которая стояла в подставке для зонтов, у основания лестницы. Она могла бы стать достойным оружием. Галлоуэй преодолел оставшиеся ступеньки, прислушиваясь к каждому шороху. Его взгляд был прикован к дверям гостиной, в ожидании того, что они могут распахнуться в любое мгновение.

Но этого не произошло.

Мужчина различал приглушённые звуки движения в комнате, но уже более осторожные, как если бы грабитель понял, что о его вторжении стало известно.

Галлоуэй схватил трость и выставил её перед собой. Она обнадёживала своим весом.

Стиснув зубы, он открыл дверь гостиной и щёлкнул рукой по выключателю.

Когда он вошёл, то увидел, что кто-то стоит к нему спиной.

«Эй, ты!» — крикнул Галлоуэй. Его страх сменился гневом.

Фигура медленно развернулась и взглянула на него.

Галлоуэй застыл. Его тело, казалось, окоченело, но вместе с тем он почувствовал сильную, разрушающую боль, которая быстро перекинулась на левую руку. Трость упала. Боль полоснула по левой части шеи и достигла своего предела.

Перед глазами заплясали пятна. Рот беззвучно открывался и закрывался.

Фигура приближалась.


Вик Брэдли прикурил и затянулся. Он работал в «Дейли Меркури» пятнадцать лет и в течение этого срока выкуривал в день не меньше пары пачек сигарет. Для него это было чем-то большим, чем ежедневный ритуал, который явно не одобрял мужчина, сидящий напротив. Однако с этой привычкой ничего нельзя было сделать.

Фрэнку Дину было за сорок, но выглядел он на десять лет моложе. Он приобрёл газету и стал её главным редактором лишь полгода назад. Сперва продажи газеты держались на высоком уровне, но потом «Меркури» стал терять аудиторию. Начались «тиражные войны» и, казалось, что у «Меркури» не достаёт боеприпасов.

«Не буду ходить вокруг, да около», — сказал Дин. «Я не доволен тем, что тиражи падают. Мы занимаем третье место, что при этом является достойным результатом. Другие газеты выходят с эксклюзивами».

«Вы считаете, что они врут более убедительно чем мы?» — предположил Брэдли.

«Если у вас не получается достать факты, то придумайте их. Публика плевать хотела на правду, им нужна хорошая история. В конце концов, вы же журналисты, а не писатели».

«Возможно, что у нас слишком высокие требования к публикациям», — сказал Брэдли.

«Действительно, кто станет читать о каком-то там угоне, когда можно прочитать о том, сколько денег налогоплательщиков леди Ди тратит на маникюр и уход за лицом».

«Господин Брэдли, вы слишком упрощаете вещи», — ответил ему Дин. «Я скажу, чего не достаёт этой газете. Нет стимула, чтобы её покупали. Человек на улице смотрит на „Меркури“, а потом на наших конкурентов, и задаётся вопросом — почему он должен купить именно нашу газету. Ему нужен стимул».

«Какой, например?» — спросил Брэдли.

«Другие газеты предлагают миллионы фунтов в качестве приза за победу в лотерее», — начал Дин. «Нам тоже необходим подобный конкурс, но с некоторой разницей. Нам нужно то, что нельзя купить ни за какие призовые деньги».

«Вы обвиняете меня в упрощении, а сами предлагаете вывести газету на первое место благодаря конкурсам? Какой приз вы имели в виду, Фрэнк?» — спросил Брэдли.

«Мы будем двигаться от простого к сложному», — ответил Дин. «Я сказал, что нам нужен приз, который нельзя купить ни за какие деньги. Что насчёт самой жизни? Победитель нашего первого конкурса отправится в Лурд (прим. город во Франции, куда стекаются католические паломники в надежде на чудесное исцеление болезней). Мы прочешем детские больницы по всей стране, найдём парочку детей, которые умирают предпочтительно от рака, так как это предаст большую эмоциональность всему процессу. А потом отправим их в Лурд. Они вернуться обратно уже полностью здоровыми. А наш „Меркури“ будут воспринимать одновременно щедрым и заботливым изданием».

«Как, чёрт возьми, мы можем быть уверены, что они излечатся?»

«Потому что они будут здоровы ещё до поездки. Мы заплатим врачу за подтверждение того, что оба ребёнка находятся в терминальной стадии болезни, а когда они вернуться, то мы пригласим для осмотра уже независимого врача, который скажет жаждущим массам, что маленькие ангелочки бесповоротно излечились».

«А в чём, собственно, конкурс?», — спросил Брэдли. «Какой интерес в нём участвовать обычному человеку?»

«Победитель получает бесплатную поездку в Лурд, неделю в Париже и в довесок пятьдесят тысяч фунтов. Участники смогут не только стать свидетелями чуда, но также провести отпуск своей мечты и разбогатеть на такую сумму, о которой даже не мечтали. Чертовски заманчиво!»

«А что дальше? Выиграть пересадку почки?» — поинтересовался Брэдли.

«Ну, я полагаю, что нам нечего терять кроме самоуважения и честного имени. Если бы у вас было хоть что-то одно из этого, господин Брэдли, то вы бы не работали в газетном бизнесе, не так ли? Я хочу, чтобы информация о конкурсе появилась уже в завтрашнем выпуске. Один из многих, но вместе с тем непохожий на остальные».

«Интересно, что скажут об этом другие издания?» — задал риторический вопрос Брэдли. «Однако мы уже никогда не узнаем, что об этом подумал бы бедный Роджер Галлоуэй. Я слышал, что прошлой ночью его нашли мёртвым в собственном доме. Видимо, сердце».

«Неплохо», — подумал Дин. «Одним конкурентом меньше».


Как только Брэдли вышел из кабинета Дина, ему позвонили. Голос в трубке он узнал сразу. Это был Филипп Бейкер — работник морга в больнице Гай. Брэдли знал его долгие годы.

«Прошлой ночью я был на работе, когда привезли Галлоуэя», — возбуждённо сообщил Бейкер.

«Сердечный приступ, так ведь?» — поинтересовался Брэдли.

«Сегодня утром было проведено вскрытие», — ответил Бейкер. «Галлоуэй скончался от испуга».


Оба ребёнка были девочками. Красавицы. У обеих была опухоль головного мозга, которая их медленно сжигала.

Вот то, что знали читатели «Меркури» и все остальные, интересующиеся этой историей.

Победителем и обладателем поездки в Лурд стал мужчина по имени Остин. Он вместе с женой, а также фотограф, прибыли в святилище, где были сделаны фотографии девочек со всех возможных ракурсов, после чего героинь доставили обратно в Лондон, осмотрели и признали излечившимися.

Чудо из чудес.

К концу недели тиражи «Меркури» выросли на шестнадцать процентов.

Эдвард Викс со смесью отвращения и гнева пробежал заметку глазами, останавливаясь на существенных моментах. Наконец, он швырнул газету на сиденье, завёл двигатель и выехал на дорогу. Куда ещё ниже сможет упасть «Меркури»? Ему претила мысль, что его собственная газета вынуждена прибегать к пошлым азартным играм, чтобы привлечь читателей, однако последний конкурс, запущенный «Меркури», был ударом ниже пояса.

Но больше всего раздражало то, что это работало.

Утром Викс встречался со своим главным редактором, чтобы обсудить ответные меры, но они не смогли ничего придумать, потому что были связаны своей же собственной линией поведения, которая заключалась в приверженности к двум понятиям — морали и нормам приличия, что для газеты являлось крупным недостатком.

Ехавшая позади машина опасно приблизилась, и Викс прищурился, когда в зеркале заднего вида отразился яркий свет фар.

Он попытался ускориться, но машина не отставала более чем на пять футов.

Викс начал думать, что его преследуют.

Подозрения подтвердились, когда следовавшая за ним машина проскочила перекрёсток на красный, только чтобы не отстать.

Кто, чёрт возьми, там за рулём?

В темноте невозможно было разглядеть лица водителя.

Викс дёрнул руль вправо.

Преследовавшая машина пронеслась прямо.

За ним никто не ехал.

Игра воображения.

Викс остановился в слабо освещённом переулке, мотор урчал на холостом ходу. Мужчина собирался продолжить движение, как вдруг услышал глухой удар, донёсшийся из багажника.

Викс заглушил мотор и вылез из машины; теперь глухой стук доносился отчётливей.

Он достал ключ, вставил его в замок багажника и повернул.

Крышка откинулась вверх.

Викс выпученными глазами смотрел в нутро багажника.

Ему не хватило времени, чтобы даже закричать.


03:06

Взгляд Брэдли зацепился за цифры на будильнике, пока он искал рукой телефон.

Он прохрипел своё имя в трубку.

«Вик, это Бейкер. Я звоню из морга», — сообщил голос.

«Что, чёрт возьми, такого важного могло случаться в этот час?» — задал вопрос репортёр.

«Только что привезли тело Эдварда Викса. У него тоже случился сердечный приступ. Похоже, что он умер от испуга, как и Галлоуэй».


Фрэнк Дин держал в руках распечатку, широко улыбаясь.

«Теперь официально», — сказал мужчина. «Мы на первом месте. Наши тиражи достигли отметки почти в пять миллионов. Я уверен, что взятию этого рубежа способствовал наш конкурс, где победитель, в зависимости от пола, получал возможность увеличить грудь или член».

«Газета номер один, и при этом оба наших главных конкурента умирают с разницей в несколько дней. Хотелось бы добавить, что от испуга. Не кажется ли это немного странным совпадением?»

«Возможно их так напугал наш успех», — усмехнулся Дин. «А теперь, чтобы окончательно застолбить звание газеты номер один в стране, мы предложим величайший конкурс из когда-либо проводившихся, с поистине грандиозным призом, которым будет вечная жизнь. Я хочу, чтобы новость об этом появилась в завтрашнем номере».

«Вы сошли с ума», — парировал Брэдли. "Бессмертие?! Как вы предлагаете это осуществить? Люди могут быть легковерны, но они не скотски тупы. Что дальше вы предложите? Путешествие во времени? Выиграй день в Большом римском цирке? Приводи всю семью, чтобы посмотреть на битву христиан со львами. Немного нечестное представление получится. Или как насчёт провести один день на Марсе? Верни своего инопланетянина на родину. Отличный способ скоротать время, любезно предоставленный восхитительной газетой «Меркури».

«Кажется, вы сомневаетесь в моей искренности, Брэдли».

«Вечная жизнь — это уже слишком. Кроме того, я хотел бы знать, что происходит. Что вы на самом деле думаете о смерти двух основных конкурентов, запуганных до смерти и умерших один за другим. Это вас не интересует? Наша работа — это истории, ведь так? Даже если большинство из них выдумано нами самими. Итак, расскажите, в чём фокус с конкурсом?»

«Поверьте — здесь нет никакого фокуса», — ответил Дин, шагнув ближе. «Не смейся над тем, чего не понимаешь, Брэдли. Когда я говорю о бессмертии, то точно знаю, о чём говорю. Я бы включил тебя в кандидаты на главный приз, но, к сожалению, сотрудники газеты не могут принять участие в конкурсе. Как жаль».

Дин улыбнулся, обнажая два длинных клыка.

Брэдли замер. Его взгляд был прикован к лицу редактора.

Эти зубы.

Лицо Дина треснуло как яичная скорлупа. Пульсирующие, красные мышцы рвали кожу по всему телу. Они увеличивались и набухали, как и подушечки его пальцев, через которые пробивались когти, становящиеся всё длиннее.

Он схватил Брэдли рукой за горло. Ноги репортёра беспомощно болтались, не доставая пола, пока Дин нёс его к окну.

Офис находился на восьмом этаже.

«Тебе не следовало противиться этой идее», — сказал Дин и густая слизь, похожая на разбавленный клей, стекала с его клыков. Со лба отслоился кусок кожи и повис лоскутом окровавленных обоев.

«Галлоуэй и Викс противились мне, а теперь они мертвы. Они были слабыми. Их сердца. Печально».

В сотне футов под собой Брэдли различал улицу.

Он пытался высвободиться; его глаза бешено вращались, смотря в лицо чудовища, которое высунуло его в открытое окно.

«Жаль, что ты не выиграл конкурс, Брэдли», — сказал Дин. «Какой-нибудь удачливой душе это удастся. Один укус, и они будут жить вечно. Лучше, чем выиграть машину, не находишь?»

Дин разжал руку.

Брэдли полетел вниз, навстречу объятиям бетонной улицы.

Ударившись, его голова разлетелась как спелый арбуз.

Дин улыбнулся, глядя на изуродованный труп, под которым собиралась лужица крови.

«Ты хотел историю, Брэдли», — сказал Дин, продолжая улыбаться. «Вот же она. Но кто бы в такое поверил?»

Вдалеке он услышал, как завыли сирены.